— Еще один раз надо простить, и уж тогда он будет возвращать все полностью.
С Димкой проще, Димка местный. Димка — единственный из нас, кто на вопрос, откуда он приехал на стройку, может лишь пожать плечами.
Димка на стройку пришел. После выпускного вечера, где Димке вручили аттестат зрелости, он некоторое время пребывал в состоянии общей растерянности, словно никак не мог привыкнуть к необязательности наступивших дней. Его сверстники готовились к поступлению в институт. Проходили какие-то нескончаемые медицинские комиссии, уточняли адреса военных училищ, короче, находились в том суетливом движении, после которого наступает либо полный хаос, либо безразличное спокойствие. То, что Димка не собирался поступать в институт и карьера кадрового офицера не казалась ему заманчивой, делала Димку в понимании окружающих человеком странным. Димка бродил по улицам, на которых почти не встречал однокашников. Иные уехали, иные засели за книги по-настоящему, ну, а прочих оставалось так мало, что встречались они чрезвычайно редко.
Год повертелся без постоянного дела. Работал лаборантом, курьером, три месяца даже тренером в школе торгового ученичества, откуда был выдворен в силу профессиональной непригодности. Ну, а когда пришла повестка из военкомата, скорее, обрадовался ей, чем склонен был вкупе с родителями сокрушаться на этот счет и жаловаться на несправедливость молодой судьбы.
В армии служил легко. Попал в танковые части. Была даже задумка остаться на сверхсрочную. Посоветоваться было не с кем, может, потому и передумал… Вернулся домой. Неделю ходил в армейской форме. Привык. С сожалением поглядывал на золотую трехполосицу сержантских погон, вздыхал и откровенно не знал, как распорядиться самим собой. Димка тяжело расставался с собственными привычками. Про стройку он узнал случайно — в магазине. Вечером наскоро прикинул, что взять с собой, и, распрощавшись с родителями в коротком письме, не поднимая лишнего шума, ушел из дома. Уже на второй станции Димку ссадили с поезда, как безбилетника. Штраф оказался суровым испытанием Димкиной кредитоспособности. Он аккуратно расписался в ведомости, на всякий случай дружелюбно улыбнулся сотруднику железнодорожной милиции и без ложного пафоса отшагал сорок километров пешком. Так Димка появился на стройке. Начальник отдела кадров, узнав о Димкиных злоключениях покачал головой: «Ишь ты, не перевелись, значит, Ломоносовы».
— Не перевелись, — согласился Димка и пошел устраиваться в общежитие.
