У нас обеденный перерыв. Сергей сидит на штабеле перекрытий и что-то подбирает на гитаре. Говорят, у него хороший голос. Может быть. У меня на этот счет особое мнение. Сашка с Димкой играют в шахматы.
— Вот когда ты молчишь, в тебе появляется что-то чисто итальянское, — цежу я сквозь зубы и направляюсь к шахматистам.
На этот раз Сергей не обижается. Он передает гитару соседу и подходит к нам.
— Удивительно, отчего бы это, — не успокаиваюсь я. — Люди, которые не имеют слуха, всегда порываются запевать или что-нибудь мурлычат себе под нос.
— Очень остроумно. — Сергей лениво хлопает в ладоши. — Пять копеек.
Бессмысленно смотрю на доску.
— Слон Ж-6.
Саша не скрывает удивления.
— С… с… старик, ты зря волнуешься. Все бу… бу-дет о’кей. Мы же идем в… в… вместе.
Он прав — я волнуюсь. И вряд ли буду волноваться меньше, когда она придет. Первый раз увидеть человека другим. Это не просто встреча. Иной мир, где краски блекнут и красоту мало различить, ее надо понять. Он прав, я очень волнуюсь.
— И потом, старичок, слон Ж-6 — потеря ладьи…
Плохо соображаю, о чем говорит Сашка, хотя машинально киваю головой. Все правильно. У нас отличные ребята.
— Кажется, идет, — роняю я невпопад хрипловатым голосом.
Ребята встают.
— Она сегодня че… чертовски к… к… красива, — выкладывает Сашка.
— Она всегда красива, — угрюмо бормочет Сергей и отворачивается.
— Но с…сегодня особенно, — настаивает Сашка.
* * *
Приезжаем мы минут за двадцать. Надо успеть оформить пропуска. Порядки-то не ахти какие. Больше двоих не пускают. А нас пятеро.
Со старшиной полный контакт. Этого достаточно, чтобы прошли четверо, однако слишком мало, чтобы пятым оказалась женщина.
Как говорит Сашка: «У служивых своя логика».
Капитану не больше тридцати. Перчатки у него рыжие, под цвет портупеи. Снимает он их значительно, неторопливо сдергивает каждый палец, перчатка подается туго, что неминуемо продлевает удовольствие. А еще капитан курит трубку — последнее тоже впечатляет.
Мы протягиваем бумаги. Капитан берет их двумя пальцами правой руки, лихо встряхивает, отчего оба листа сразу принимают обычную форму, углубляется в чтение.
— Ловко, — с восхищением замечает Сашка.
— Практика, — как бы между прочим роняет капитан, не поднимая головы.
Перечитав просьбу комитета комсомола дважды, капитан сосредоточенно кашляет, а затем тоном человека, представляющего последнюю инстанцию, суммирует собственные мысли:
— В порядке исключения пропустить.
И нас пропускают.
