— Это уж позвольте спросить вас… Наверное, не для того, чтобы обсуждать советское законодательство…
— Да… да, не для того, — соглашаюсь я.
Мне казалось, что его кабинет гораздо просторнее. Первое впечатление всегда обманчиво. Какая несуразная и душная комната. Ужасно скрипучий паркет.
— Смешные люди, — бормочет Бутырин. — Думаете, мне не обидно… Пять месяцев…
Он еще что-то говорит. Слова настигают нас в дверях. Но мы их уже не слышим…
* * *
Выходим на улицу, стараемся не глядеть друг на друга. Наш провал слишком очевиден.
— Так нельзя…
— Что нельзя, Дима?
— Беспомощность — плохой аргумент.
— Есть предложение посетить кафе «Весна»…
— Идея не ахти, конечно, но другого выхода нет.
— По крайней мере, лучше, чем торчать на улице… К тому же дождь собирается.
Снимаем табличку «Стол не обслуживается». Официантка возражает. Это уже по части Димы. Дима многозначительно щурит глаза.
— Сестра, ты же нас любишь? — говорит Дима и кладет в мягкую ладонь рубль…
Для начала недурно, конфликт улажен.
— Кто хочет высказаться?
Высказаться хотят все.
Мы не должны просить — справедливая мысль… Мы должны настаивать.
— Откуда такая уверенность, что нас поймут?
— Простите, у вас тут свободно?
— Занято!
— Не так громко, ребята. Дима, дай ей еще полтинник и отставь эти стулья к другим столикам.
— Шумно здесь, — недовольно морщится Сашка.
— Что делать, издержки общественного питания. В следующий раз мы закажем отдельный кабинет.
— Кончайте трепаться… Поговорим о деле…
— Дело надо делать, а не говорить о нем.
— Зрелое замечание, Сережа. Может быть, ты скажешь как?
— Пора стать взрослыми людьми. Эмоции удел наивных. Нужны факты…
— Хм, факты… Где их взять.
— Мы знаем только то, что мы знаем.
Сашка трет ладонью подбородок.
— Правильно. А знаем мы ноль целых ноль десятых. Иначе говоря — ничего.
— А ты, Сережка, оптимист.
— Неправда. Мы знаем главное. Мы знаем Николая. На шестом участке есть некто, кому поручалось проверить подкрановые пути. Я уверен в этом. В конце концов проверять — дело крановщика.
— Согласен, но крановщик погиб. Его ни о чем не спросишь.
— Мы обязаны заронить сомнение, понимаешь — обязаны.
— Ты предлагаешь начать новое следствие. — Все та же ироническая улыбка.
— Сергей, ты мне не нравишься. Сашка говорит дело. Нам нужны друзья. Люди, которые нам поверят.
— Точнее, захотят поверить.
— Пусть так, Дима. Это тоже кое-что.
— Вот именно кое-что.
— Мы не добьемся оправдания. Так может случиться. Но это не значит, что мы проиграли. Пять лет — срок, и два года — тоже срок… Сделать все, что в наших силах, чтобы наказание было минимальным.
