Восстание наполнило Киев новыми потоками беженцев. Главным образом, это были помещики.
Вокзал и все прилегающие станционные постройки превратились в единый ночлежный дом. Здесь было все завалено чемоданами и прочими принадлежностями «недалекого и быстрого» путешествия.
Дети, старики, старухи, молодые, одетые в свитки и по последней моде, больные и здоровые…
Все это металось из стороны в сторону, как встревоженное дикое стадо, почуявшее опасность.
Ноябрь…
Петлюра подступил к Киеву и окружил его плотным кольцом своих сечевиков. Началась правильная осада.
Все офицерские и сердюцкие полки гетмана, находившиеся в Киеве, брошены на защиту подступов к Киеву. Святошино, Боярка, Дарница становятся ареной беспощадных боев. С обеих сторон проявляется неслыханная жестокость. Пленных в плен не брали, а здесь же, на поле сражения, после диких надругательств и мучений убивали, или же живьем закапывали в землю.
С утра до ночи гремели орудия. Канонада становилась ближе и ближе.
Неимеющая сил бежать белая эмиграция и часть населения Киева жили исключительно слухами, передаваемыми самым верным беспроволочным телеграфом — «Крещатиком». Каждый слух, каждая новость-небылица, пущенная запуганным обывателем для собственного успокоения, моментально становились достоянием всего города.
В немцев в это время уже никто не верил, тем более, что у них произошла революция.
В общем, последние дни они держались пассивно-нейтрально.
«Верхи» это обстоятельство быстро уловили, и ориентация была взята на Антанту.
Начали появляться телеграммы собственных корреспондентов (из Киева-же) о высадке десанта французов в Одессе, Николаеве, Крыму и т. д. Затем постепенно эти десанты продвигались по железным дорогам на выручку Киева, были уже в Жмеринке, через день их видели (по достоверным источникам) уже в Казатине, а некоторые счастливцы даже уже в Киеве, во дворце гетмана. Помню, однажды, уже в конце ноября, дела гетмана были настолько плохи, что немцы держали наготове поезд под парами, чтобы в случае чего, немедленно вывезти из Киева «его светлость» и присных с ним.
Настроение населения было пониженное. Барометр — Крещатик это ясно отражал.
События развернулись с такой быстротой, что удрать удалось лишь весьма немногим счастливцам. Теперь, когда петлюровская опасность надвинулась весьма реально, толпа глухо и злобно, по обывательски, волновалась, проклиная и немцев, и гетмана, и большевиков и, вообще, всех, о ком она могла подумать в эту минуту.
