Неожиданно орудийная стрельба прекратилась. Стоявший в толпе около меня какой-то обыватель обратился к своему приятелю и тоном, обадривающим самого себя, сказал:
— А, знаешь, что. Вот если бы, сейчас, неожиданно появились французы. Вот бы дали трепку и Петлюре и большевикам…
Конец расслышать не удалось, ибо уже с другой стороны, кто-то громко и авторитетно заявил, что французы разбили Петлюру, Петлюра в панике отступает и французский генерал Франше д'Эспрей уже на вокзале.
Весть эта с невероятной быстротой начала передаваться из уст в уста и черев минут пять на Крещатике гремело ура. Появились трехцветные флаги…
Готовилась достойная встреча союзников.
Вдруг с новой силой возобновившаяся орудийная стрельба уже почти в самом городе сразу же оборвала настроение толпы. Сразу воцарилась жуткая тишина и толпа стала быстро расходиться, не глядя друг другу в лицо и как бы стыдясь происшедшего. Стоявший со мной рабочий — железнодорожник, так же как и я наблюдавший всю эту картину, посмотрел еще раз на толпу, улыбнулся и сказал: «Бараны, бараны», — Этими двумя простыми словами он сразу дал оценку толпе и ее настроению.
В это время, когда дни власти гетмана уже были сочтены, на политической арене появляется новый «спаситель отечества» — граф Келлер.
Монархические круги, с самого дня избрания гетмана, не покидают мысли о монархическом перевороте, и эта мысль под всякими приправами муссируется и преподносится почти ежедневно в газетах «Киевлянин» и «Новое Время» и проч. провинциальных. Центр и все нити этого движения сходились у митрополита Антония и Колокольцева, бывшего в то время министром земледелия.
Первая демонстрация и проверка монархических сил произошла в дни известия о расстреле Николая II и его семьи. Во всех соборах и церквах была устроена «всенародная» панихида. И действительно, — Софиевский и Владимирский соборы были полны той знатью и теми кругами, кои все прошлое свое связали с монархией.
Основная масса населения осталась в стороне от этой «грандиозной демонстрации народных сил и симпатий, как об этом сообщалось на следующий день в „Киевлянине“ и „Новом Времени“. Больше того, вышедшая, кажется, из Владимирского собора публика, запевшая: „боже царя храни“ была освистана и разогнана случайными прохожими. Но, несмотря на столь позорный финал своей демонстрации, монархические круги вновь решились попробовать счастье в дни восстания Петлюры. Они, монархисты, воспользовались создавшимся для гетмана тяжелым и безвыходным положением, — под предлогом замены командующего осажденными войсками гетмана, они выдвинули на этот пост своего верного и испытанного ставленника, генерала царской армии, графа Келлера. Гетман согласился.
