– Слушай мою команду! – вновь повысил голос Мицкевич. – Сабли на темляк!
Все. Коль скоро звучит команда, то шутки в сторону. Рука привычно нырнула в кожаную петлю и с шелестом потянула саблю из ножен.
– Пику в петлю!
Переместил пику так, чтобы можно было быстро изготовить ее к бою. При этом сабля болтается на темляке, захлестнувшем запястье.
– Курки пистолей взвести!
Левая рука тянется к пистолетам в седельных кобурах, и по строю разносится короткая многоголосица сухих щелчков. Оно, конечно, вполне возможны и непроизвольные выстрелы. Но кобуры закреплены так, что это лишь испугает, не причинив никакого вреда ни всаднику, ни лошади. Зато в конной сшибке не придется терять драгоценное время.
– Мушкет к бою изготовить!
Снова шорох извлекаемых из чехлов мушкетов и щелчки взводимых курков. И тишина. Лишь редкое позвякивание упряжи да громкое дыхание подрагивающих лошадей, чувствующих, что все это неспроста и сейчас им предстоит выложиться до конца. И они это сделают. Лошади и собаки – вот два представителя братьев меньших, готовые жертвовать собой ради человека.
Для войска Речи Посполитой все команды ротмистра звучат непривычно. Но дружина Острожского вообще не походит ни на что привычное и понятное любому шляхтичу. Причем выражается это не только во внешнем облике и ритуалах, но и в тактике.
Мицкевич занял место в центре строя, сабля так же на темляке, в руках мушкет, разве что пики нет. Здесь и сейчас важен каждый боец. И ротмистр готов идти в бой в одном строю с рядовыми. Потому что в эту минуту они – единое целое. И осознание этого наполняет сердца молодых людей дополнительной решимостью.
– Владак, Карпусь, что бы ни случилось, после сшибки держимся вместе, – переглянувшись с друзьями, напомнил Андрейка.
Те утвердительно кивнули, при этом нервно сглотнув. Хм. А ведь, пожалуй, и его отпускает эйфория да начинает колотить мелкая дрожь. И немудрено, потому что из-за поворота появляется голова хоругви, идущей на рысях в походном строю. Пик не видно. И это вселяет некоторую уверенность.
Хм. Только она как-то быстро сошла на нет. Все же перед ними ветераны. Они же – всего лишь желторотые птенцы. От горла в низ живота и обратно пробежал холодок. Противно засосало под ложечкой. Скоро. Очень скоро он узнает, из чего он сделан на самом деле.
Как видно, у гвардейского ротмистра нет никаких иллюзий по поводу тех, кто преградил ему путь. Потому что хоругвь тут же начинает разворачиваться в боевые порядки. И делает это достаточно неспешно, скучившись в беспорядочную мешанину. Расстояние – шагов двести.
