Я тихонько стучу в стеклянную дверь. Сердце колотится, как сумасшедшее. Мне нечего бояться, но почему мне так страшно? Почему? Потому что все пугает меня, потому что страх и желание играют в прятки друг с другом, со мной, я не способен отличить желание, чтобы он открыл дверь, от надежды, что он обманул меня.
Напротив, едва постучав в стекло, я слышу какое-то движение в комнате, как будто он ищет тапочки. Потом вижу слабый свет. Я вспомнил, как мы с отцом купили этот ночной светильник в Оксфорде однажды вечером, ранней весной, когда в нашем номере в отеле было слишком темно, и он спустился вниз, а вернувшись, сообщил, что буквально за углом есть круглосуточный магазин, где продаются светильники. Жди здесь, я мигом вернусь. Я сказал, что пойду с ним, и натянул дождевик поверх той самой пижамы, в которой был сегодня.
– Я так рад, что ты пришел, – сказал он. – Я слышал, как ты ходишь по комнате, и уже было решил, что ты передумал и собираешься лечь спать.
– Я, передумал? Как я мог не прийти.
Было странно видеть его таким неуверенным, суетливым. Я ожидал шквала насмешек, и поэтому нервничал. Вместо этого он встретил меня с извинениями, как человек, оправдывающийся за то, что не успел купить к чаю печенье получше.
Я шагнул в свою бывшую спальню, и тут же меня настиг запах, который я не мог определить с точностью, потому что в нем сочеталось много всего, но потом заметил скрученное полотенце, подоткнутое под дверь. До моего прихода он сидел на кровати, наполовину заполненная пепельница стояла на подушке справа.
– Проходи, – сказал он, затем закрыл за нами стеклянную дверь. Должно быть, я прирос к полу, окоченевший и неживой.
Мы оба говорили шепотом. Хороший знак.
– Не знал, что ты куришь.
– Иногда. – Он подошел к кровати и уселся посередине.
Не зная, что еще сказать или сделать, я пробормотал:
– Я нервничаю.
– Я тоже.
– Я сильнее.
Он попытался улыбнуться, чтобы разрядить напряжение, и протянул мне косячок.
Это хоть как-то заняло меня.
Я вспомнил, что чуть было не обнял его на балконе, но вовремя одернул себя, подумав, что объятие, после столь прохладного общения днем, будет неуместным. Если кто-то говорит, что встретится с тобой в полночь, это еще не значит, что ты автоматически обязан обнимать его, учитывая, что вы едва ли обменялись рукопожатием за целую неделю. Я вспомнил, о чем думал перед тем, как постучать. Обнять. Не обнимать. Обнять.
И вот я в комнате.
Он сидел на постели, скрестив ноги. Он казался меньше, моложе. Я в нерешительности стоял около изножья кровати, не зная, куда деть руки. Должно быть, он видел, как я сначала упер руки в бедра, потом засунул их в карманы, и снова упер в бедра.
