Однако Спиро Попович был не только литератором, но и одной из самых заметных фигур в борьбе православных сербов против унии в Далмации. Австрийские власти даже «не были вполне уверены в его благонадежности». Будучи секретарем православного епископа Далмации Иосифа Раячича с 1829 по 1834 год, а затем — викария Сильвестра Вучковича и сменившего его Стефана Крагуевича, Попович пламенно поддерживал епископа и викариев в борьбе против второй попытки навязать далматинским православным унию с Римом, которую предпринял губернатор В. В. Лилиенберг в 1833-1841 годах.
Официальное положение Поповича позволяло ему держать своего дорогого друга «Нико» в курсе всех изменений в религиозном ландшафте Далмации начиная с визита Успенского. Должно быть, это событие произвело на него огромное впечатление, поскольку в 1844-1845 годах в Scritti di un vecchio calogero (Труды старого калоера [то есть православного монаха]) он так увещевал всех славян:
«Берегитесь покровительства, подобного тени растущего колоса, подобного золотой клетке для певчей птицы. Русского покровительства берегитесь более всего, которое один раз может вам пригодиться, тысячу — повредить. Русский обратит общее происхождение против вас; из общей веры он сделает священный хомут для ваших шей... Не верьте, черногорцы, все братья-славяне, никогда не верьте, будто Россия бьется за вас. Она думает только о себе... Любите русских как братьев, покровительства русского бегите».
Таковы, по мнению Томмазео, истоки и причины того, что в Далмации, в Венеции, по всей Европе сложилась подобная атмосфера. Развитие его мысли относительно взаимоотношений двух церквей остается в полном согласии с его понятиями о католичестве: религиозное обновление как необходимое условие обновления общественного и политического; внутренняя и внешняя реформа церкви in capite et membris; отказ со стороны папства от всяких претензий на светское могущество; введение соборного принципа, то есть подчинение папы, «раба рабов Божьих», решениям собора, что в принципе не очень-то отличается от действующего в православных церквах принципа соборности. Средоточием всех этих стремлений является желание восстановить единство церкви. Томмазео не говорит об этом прямо, но он явно имеет в виду, что, лишь поменяв собственное лицо, Рим может сказать новое слово в отношениях с православными, заслужить их доверие и в конце концов достичь мира.
В несколько более скромном смысле, осознавая ограниченность своего влияния и недостаток возможностей вмешаться в ситуацию, Томмазео в своих трудах, в переписке, в личных беседах не упускает ни одного шанса обратить особое внимание на проблему единства церкви и отношений с православными.
