Тема эта с прошлой зимы будоражила магическое сообщество. Переписчики не успевали рассылать копии. У Фабиуса же был почти оригинал — официальный список из библиотеки Магистериума, что в столичной Вирне.
Он вздохнул и упаковал в седельную сумку одну только тонкую походную книжицу заклинаний, да и ту выронил, прежде чем уложил как надо.
Магистр плюнул через плечо, прогоняя дурное помрачение ума, но это не помогло. Поворачиваясь к шкафу с зельями и амулетами, он запнулся о свой же сапог, покачнулся и едва устоял ногах, едва не рухнув аккурат в пентаграмму!
Что за напасть? Одурел с недосыпу или?..
Чья-то едва приметная тень скользнула под ноги…
— Lux! — звонко воскликнул Фабиус.
Колдовской свет залил круглый зал башни.
Никого. Но злое предчувствие уже камнем легло на сердце. Ладно бы — в дороге, но здесь, в башне?..
Магистр орудовал сейчас в святая святых — в пентерном зале. Здесь он проводил самые сложные обряды, требующие особого сосредоточения. Тут же хранились редкие книги, зелья и ценные амулеты.
Это была круглая комната на самом верху башни. Её украшали шесть стрельчатых окон, забранных красноватым енским стеклом.
По центру, как и положено — пентаграмма, чьи линии были выдолблены в мраморе пола и залиты агис фарии — самовозгорающейся субстанцией, похожей на воск. Весьма дорогой субстанцией. Добывали её из жира потусторонних тварей Верхнего Ада, что выбирались иногда на свет в местах пограничных, где тонки были земные своды.
В остальном же ничего необычного в пентерном зале не было. Буковые полки в двух дубовых шкафах гнулись от тяжёлых фолиантов — маг считал, что в сундуках книги покрываются плесенью. Рядом с окном, выходившим на единственный балкончик, стояли шкафчики и сундуки с зельями, амулетами, минералами… С собой лучше всего было взять готовые. Но травы проще упаковать, они не разольются и не просочатся каким-нибудь колдовским образом из самых хитрых пузырьков.
Скоро и травы были упакованы в холщёвые мешочки. Руки потянулись к минералам и амулетам…
Ноша, однако, всё тяжелела. Магистр приподнял седельные сумки, крякнул, поморщился. Был он крепок и моложав. Кожаный походный колет ладно сидел на нём, короткая тёмно-русая борода завивалась задорными колечками. Раз сумки показались ему тяжёлыми, не понравятся они и Фенриру.
Фабиус вздохнул и начал доставать из сумок минералы, возвращая их на полки.
Звякнул пентакль-напоминалка. Рассвет близился. Пора было будить Дамиена. Уже понятно было, что сын сам не встанет — проспал.
