В таком виде предстал он в полдень перед вожаком банды Недосекиным.
— Ты кто? Как попал сюда? А ну, отвечай, гад! — бесновался Недосекин, как видно, принявший с утра спирту.
Митюхин сдернул очки и усы, рассмеялся.
— А теперь угадываешь?
— Иван? Ты откуда? Рассказывай! — изумился Недосекин.
Он знал, что Клейменов и Митюхин задержаны чекистами; верные люди передали, что их опознавали через жителей Верхнего Ломова.
— Из преисподней.
— Что это еще за преисподняя?
— Чека называется. Меня и дядю Елизара Клейменова сцапали. Идем по лесу, разговариваем, и вдруг со всех сторон — черные дула винтовок и наганов. «Руки вверх!» Куды деваться, сила солому ломит…
Митюхин подробно рассказал о том, как они были задержаны — кое-что, конечно, присочинил для большей убедительности, — о допросах, о пытках, которым они будто бы подвергались.
— Я от всего отрекся: я не я и лошадь не моя, — рассказывал Митюхин. — Тогда мне дали очную ставку с Клейменовым. Тот безо всяких разрисовал, как был убит председатель Выглядовского Совета Дубов; назвал меня как соучастника.
«Ну что, Митюхин, и дальше будешь отрицать? — с ехидцей спрашивает следователь. «Мне, говорю, нечего отрицать, я там не был. Если Клейменов убивал Дубова, пусть несет ответ по закону, а не перекладывает вину на чужую голову».
— Что-то не узнаю Елизара, — сказал Недосекин. — Продолжай!
С юмором, как о веселом происшествии, рассказал Митюхин о побеге.
— Запросился в нужник, повел меня пожилой дядька. Я зашел, а он стоит невдалеке, велел дверь на крючок не запирать. Я уперся руками в стояки, а задом — в широкую доску, чую, поддается, боюсь как бы гвозди не заскрипели. «Скоро ты там?» — спрашивает охранник. «Обожди», — отвечаю с натугой, сам давлю, давлю. Доска-то оказалась трухлявой, сорвалась со шляпок, гвозди и не скрипнули.
Рассказ Митюхина рассмешил бандитов, кто-то протянул ему наполненный стакан.
— А потом что? — спросил Недосекин, отстраняя стакан, видимо еще не совсем веря в историю побега.
— Потом пришел к тетке Екатерине. Вон дядя Григорий знает ее. — Митюхин метнул взгляд в сторону Григория Муленкова, — с ним заходили к ней.
— Знаю, знаю, хорошая баба, — пьяно пробормотал Муленков, — заходили…
— Ну вот, переночевал у тетки, утром она так нарядила меня, что родная маменька не узнала бы.
— Ну гляди, Иван! Если ты соврал и пришел к нам по их заданию, я такую казнь тебе придумаю, какой белый свет не видывал, — пригрозил Недосекин. — Подайте стакан спирту.
