Лёнька не сразу понял, чем занят хозяйственный домовик. Тот меховым шаром не спеша катился по полу, и из-под лап его вырывался какой-то писк и скрежет. Спросить Хлопотуна Лёнька не решался: уж больно серьёзным и строгим казался тот сегодня. Хлопотун докатился наконец до Лёнькиного сундука и мягко ткнулся мальчику в ноги.
— Вставай, — приказал он и отбросил в сторону что-то тихо звякнувшее. Лёнька догадался, что это был один из незнакомых ему предметов деревенской жизни, с помощью которого Хлопотуша очищал деревянный пол от грязи.
А Хлопотун тем временем обнял бабушкин сундук-богатырь, всей грудью приналёг на него и стал теснить вправо. В ответ сундук недовольно заскрипел, слегка подавшись от усилий доможила. Хлопотун фыркнул, как боевой конь, и снова приступил к сундуку. А тому ой как не хотелось сдаваться! Казалось, что он пустил корни и навеки врос в дубовый пол. Хлопотун совсем осерчал и ринулся на сундук со всей своей хозяйской страстью.
— О-о-ох! — побеждённо простонал тот и отъехал в сторону.
— Хлопотун, а бабушка не проснётся? — встревожился Лёнька.
— Для твоей, уф, бабушки у меня особое средство имеется, — Хлопотун нырнул за печку и выбрался оттуда с растрёпанным веником. — «Половица, не скрипи, ты, хозяюшка, поспи!» Скажу это, и целую ночь твоя бабушка спит как дитя и сладкие сны видит.
— А ещё есть какие-нибудь… — Лёнька запнулся, — поговорки?
— Есть и ещё… всякие, — Хлопотун старательно выметал место за сундуком. — Вот ещё так говорят: «Коли нету домовушки — нет и счастия в избушке».
— Я знаю, — оживился Лёнька. — Мне об этом дедушка Акимыч говорил.
Тут его мысли перепрыгнули на самого деда фёдора и его вредную старуху.
— Хлопотуша, — с беспокойством спросил он, — и у Акимыча в избушке теперь нет счастья?
— Это что Выжитень в сарай сбежал, что ли? — нехотя переспросил Хлопотун.
— Выжитень? — не понял Лёнька.
— Ну да, так доможила их теперь зовут. Это значит, выжили его из дому — вот он и Выжитень.
Лёньке показалось, что Хлопотун говорит неохотно и даже с какой-то неприязнью к дедову домовому. И точно, вскоре тот бросил через плечо, не отрываясь от работы:
— А уж я ему другое имечко подыскал бы за то, что на всю округу нас, домовых, опозорил…
— Да ты что, Хлопотуша, — растерялся Лёнька, — его ведь и так обидели. Бабка Пелагея невзлюбила его и совсем заругала…
— Ишь ты, заруга-ала, — передразнил Хлопотун жалобный Лёнькин голос. — Да знаешь ли ты, что никто не может выгнать домового из его дома? Хозяин в избе он! Эта сила в нас ещё от Светоносца. И Выжитень вовсе не потому дёру дал, что глупого бабьего визгу испугался, а затем что старика своего пожалел. Дескать, уйду — старуха и успокоится, и уж деда за меня пилить не будет. Понятно тебе?
