Но дальше он договорить не успел, потому что сзади, с башни, закричали, звали Шуянина, и он опять пошёл к воротам. Маркел стоял, смотрел в сторону ворот и представлял, какой из себя будет этот бухарский купец. Он же видал в Москве бухарцев, это был шумный народ, крикливый, навязчивый. Так и сейчас, подумалось, вместе с купцом войдёт галдящая толпа носильщиков, которые притащат сундуки, мешки с товарами, тюки дорогих материй…
А получилось иначе. Открылись створы ворот, и в полной тишине в крепость вошёл только один купец, без челяди. И был он в цветастом бухарском халате, запахнутом наискось, и в длинноносых бухарских сапогах, а сам из себя он был короткобородый, тёмнолицый, бритый наголо и с маленькой скуфейкой на макушке. Шуянин его поприветствовал. Бухарец провёл ладонями по лицу и что-то пошептал. Шуянин взял бухарца за руку, повёл. Маркел встал со ступеньки и посторонился. Шуянин и бухарец прошли мимо него, как мимо пустого места, поднялись по крыльцу и скрылись в хоромах. Маркел опять сел. Потом, посидевши, снова встал и даже походил туда-сюда. Время шло, а Маркела не звали, и он начал сердито повздыхивать.
Потом пришёл Иван, а с ним ещё двое незнакомых казаков. Маркел с ними постоял, поговорил, попробовал расспрашивать про их прежнюю жизнь в Кашлыке, но они были об этом не очень разговорчивы. Зато сами с большой охотой спрашивали про Маркелово житьё на Волге. Маркел отвечал с опаской, боялся ляпнуть нелепицу, ведь он на Волге не бывал ни разу. Поэтому при первой же возможности он перевёл свой рассказ на то, как он в прошлом году со своими добрыми товарищами украл из кабака сорокавёдерную бочку водки, как они убежали с ней в лес и там сели пить на поляне, пили три дня и три ночи, а после он неделю ничего не помнил, пока не очухался в губной избе, на лавке, с него уже сняли рубаху и собирались пороть…
Ну и так далее. Много чего Маркел тогда рассказывал, и очень складно. А сам всё время думал только об одном: чего это Шуянин не зовёт его наверх, не будет ли какой беды, не затаил ли он на Маркела зло за его вчерашние упрёки про татьбу и пропавший ясак? Но это так только думалось, а со стороны никак нельзя было предположить, будто Маркел чем-то озабочен. Он же тогда так ловко балагурил, вокруг него сошлось уже немало любопытных, и он бы им ещё рассказывал…
Но тут открылась дверь, и на крыльцо вышли бухарец и Шуянин. Шуянин ткнул в Маркела пальцем и сказал, что это он. Бухарец улыбнулся. Маркел назвал себя. Бухарец, вдруг перейдя на татарский, спросил, куда он едет. Маркел по-татарски же ответил, что в Кашлык, а там дальше будет видно. Бухарец отёр губы и сказал, что это хорошо, потому что им по пути. И тут же велел собираться, потому что, сказал, он спешит. Маркел велел Ивану, чтобы тот принёс его узел. Иван кинулся в хоромы, а бухарец сошёл с крыльца и пошёл к воротам. Маркел кивнул Шуянину и поспешил за бухарцем. Не по-людски это как-то, думал на ходу Маркел, надо было что-нибудь сказать, а то разбежались как собаки. Ну да ладно!
