Он был ничем. Он не был даже собой. Даже это его Мастер забрал у него, его имя, его волю… его душу, в конечном счете. Точно так же, как у его отца. Он существовал только чтобы служить, чтобы воплощать ожидания Палпатина, несмотря на непрерывные упреки и наказания.
Это было его жизнью теперь: быть при Мастере, охотясь по его приказам и прихотям и завися от его непостоянного, изменчивого нрава. Возможно, это никогда не прекратится.
Люк вздохнул, ощущая, как дрожат от боли и напряжения межреберные мышцы и смиряясь со своими мыслями. Все это не имело значения — мало что вообще теперь имело значение.
К середине дня боль переросла всякий дискомфорт — все его тело начало дрожать, спазмы провоцировали непроизвольные резкие движения, скованные и напряженные мышцы живота, спины и ног каждые несколько секунд отзывались жуткой болью. Дыхание стало гораздо тяжелее, так как диафрагма сжималась от напряжения, требуемого для поддержания такого положения. Но он оставался молчаливым и сосредоточенным.
Палпатин растянул три личные аудиенции на целый день. Каждому посетителю приходилось пройти зал и неловко остановиться рядом с молчащим коленопреклоненным человеком, и каждого Палпатин просил встать, когда тот в свою очередь преклонял колено. Никто не посмел отпустить комментарий по поводу джедая Императора. Палпатин проводил аудиенции так, словно его там вообще не было — наблюдая за визитерами, которые безуспешно пытались скрыть свои украдкой бросаемые в сторону тревожные взгляды.
И все это время его джедай решительно смотрел вперед.
Наконец все помощники были отпущены, и Император какое-то время понаблюдал за солнцем, садящимся за крыши далеких строений, затем прошел к трону, не торопясь устроился, и лишь после этого снова взглянул на Скайуокера. Несколько минут он тихо рассматривал его. Видя упорную решимость в скрытых волосами и не смотрящих на него глазах, видя дрожание уставших мышц, видя, как часто и напряженно поднимается при вдохе грудь.
— Ты настолько упрям, — заключил он наконец, удивленный и раздраженный одновременно. — Как можно быть таким упертым по такому незначительному поводу?
Стиснув челюсти, мальчишка непреклонно смотрел вперед, только чуть больше наклонил голову от долгого напряжения в шее.
— Почему ты просто не убил их? — Палпатин понимал, что тот хорошо знал, что за неповиновение придется платить — как и всегда. Но это никогда не останавливало его джедая.
— В этом не было необходимости, — процедил мальчишка сквозь зубы. — В лучшем случае это дало бы Восстанию новую волну негодующих и готовых сражаться идеалистов. В худшем — вызвало бы бунты, которые распространили бы гражданские беспорядки по всему материку, и, возможно, по всей планете. Понадобились бы месяцы, чтобы справиться с ними и восстановить контроль, и на это потребовались бы бесчисленные войска. Но поскольку лидеры ушли, сейчас нет никаких причин для протестов. Ситуация нормализуется в течение нескольких недель.
