Оказывается, не все в «Сатурне» оказалось, как всегда. Мюллер был взвинчен и разговаривал резче, чем обычно.
— Украинцев направляете к Мигунцу вы, — сказал он, не глядя на Рудина. — Но не думайте, что это позволит вам спихнуть на него часть своей ответственности. Настало время, когда каждый должен отвечать за свое дело. Вы, Крамер, отвечаете за весь подбор контингента, головой отвечаете.
— Как же я могу отвечать за то, что делает другой? — спросил Рудин.
— А вот так, черт возьми, как мы тут отвечаем за все, что делаете вы! — Мюллер стукнул кулаком по столу. — В лагере 1206 отбор будет производиться теперь как следует. Там будут работать не идиоты. Через три дня извольте доложить мне, как изменился идущий оттуда контингент. Теперь о режиме дня. Отдыхать будем после победы. А пока порядок я устанавливаю такой: до восемнадцати часов вы работаете здесь на отборе, а затем у Фогеля на связи столько, сколько ему потребуется, наши солдаты в Сталинграде об отдыхе не думают.
— До сих пор я работал у Фогеля по его вызовам.
— До сих пор, до сих пор… Вы что, не понимаете немецкого языка, черт возьми? Я же ясно сказал: с восемнадцати ноль-ноль ежедневно у Фогеля. Наши солдаты в Сталинграде не ждут приглашения сражаться, они это делают круглые сутки по велению долга.
— Разрешите идти? — спросил Рудин.
— Последнее: обо всем, что у вас возникает по ходу дела, докладывать только мне. Понимаете? Только мне. Не реже, чем раз в три дня. А теперь идите.
Рудин вернулся к себе. В коридоре его уже ждала первая группа пленных.
Ровно в шесть часов вечера Рудин явился к Фогелю.
— Прибыл по приказанию Мюллера, — доложил он официально.
— Знаю, знаю, — флегматично отозвался Фогель. — Но сегодня вы явились зря, мы не работаем. В районе Москвы непрохождение радиоволн.
Только теперь Рудин обратил внимание, что в оперативном зале стоит тишина и большинство аппаратов зачехлено.
— Что мне нужно делать? — все так же официально спросил Рудин.
— Сегодня ничего. Пойдемте ко мне, жена кое-что прислала.
Это «кое-что» оказалось бутылкой французского коньяку «Бисквит». Фогель наполнил рюмки и сказал:
— Надо выпить за наших сталинградских героев, они этого заслужили.
Рудин выпил, понюхал рюмку и сказал:
— Не могу понять, в чем достоинство французских коньяков. Самая обыкновенная водка, пахнущая парфюмерией.
— Дьявол с ним, с коньяком. Скажите лучше, что вы думаете о Сталинграде.
— По-моему, русских ждет там какой-то горький для них сюрприз, — задумчиво сказал Рудин. — Вчера в утренней сводке Сталинград был назван крепостью, а крепость есть крепость.
