– Приведите священного козла! – словно гул, прокатился голос Краевского-жреца. – Эта юная дева из города Мендес, готова принять того, для кого она рождена невестою.
Позади себя она услышала цокот копыт, раздалось и жалобное блеяние. Пахнуло козлиной шерстью.
«Зачем они так со мной? За что?» – думала она, и слезы обиды катились по щекам и капали на каменный пол.
И снова чья-то крепкая ладонь надавила на ее затылок. Она услышала смех ассистентки Ноймана. Появился и сам доктор:
– Голову ниже, зад выше! – снова командовал он.
Она дернулась, а к анусу приставили что-то теплое и одновременно твердое. Толпа ахнула. Людочка посмотрела в пол: один-два-три ромбика, а четвертая треснута пополам…
* * *
– Ау, Мила, любимая, проснись? – ласковый голос Краевского вырывал ее из недавнего видения. – Ну, не будь врединкой, дай папочке попку. Я хотел вынуть нашу игрушку, пока ты спала, но ты так крутилась во сне… Тебе что-то снилось?
– Да! Нет! – испуганный сонный взгляд коснулся лица Краевского.
– Согни колени, я аккуратно… О, твоя дырочка становится все шире… Я схожу с ума при виде этого раскрытого и нежного бутончика. Я еле терплю, Мила…
Она нехотя поднялась с кровати. Неужели это был сон? Господи, как страшно!
– Можешь не надевать халат. Дай мне полюбоваться всеми изгибами твоей точеной фигурки, моя милая нимфа.
Через четверть часа она вышла из уборной – умытая, свежая, с заплетенной косой и одетая в свое единственное и такое милое сердцу платье.
Он сидел в кресле и улыбался. Она чуть пристальнее взглянула на его одежду. Он был одет в светлую пару из тонкой летней ткани, сливочного оттенка, муаровый жилет, белоснежную сорочку, схваченную у горла шелковым английским шарфиком, новые штиблеты из мягкой кожи, и от него снова божественно пахло одеколоном.
– Ну-с, руки у меня чисты и теплы. Готова ли ты, юная горожанка Мендеса[25], пройти предпоследний этап инициации? – торжественно произнес он.
– Что вы сказали? Какого Мендеса? Я не хочу назад, в Мендес! Я не желаю быть невестою козла, – из ее карих глаз полились слезы.
Он даже изменился в лице:
– Мила, бог мой! Что ты несешь! Я же пошутил. Откуда ты знаешь о козле?
– Не знаю, мне что-то приснилось. Там было страшно. Там меня изнасиловал… козел.
– Странно! Какие странные сны ты видишь. Девочка моя, успокойся. Я часто риторствую не к месту. Я ведь историк и литератор. Привыкай, я буду рассказывать тебе много сказок. Нет здесь никаких козлов, не считая меня, – он расхохотался.
