Краевский дурашливо щелкнул зубами. Людочка вскрикнула. Они оба покатывались от смеха. Её щеки раскраснелись, лоб покрылся легкой испариной, глаза блестели, распущенные локоны струились по плечам.
– Мила, как ты красива!
Он перестал дурачиться, повалил ее на спину и принялся осыпать нежными поцелуями.
На утро следующего дня он сам разбудил ее чуть раньше обычного.
– Вставай, соня. Аврора уж алеет на востоке, а ты, моя Селена, крепко спишь! – пропел он.
Она почувствовала аромат его одеколона и дым сигары, и улыбнулась, глядя на него сонным взором.
– Одевайся, мы сейчас поедем с тобой в одно место.
– Завтракать?
– Нет.
– Сразу в магазин?
– Не угадала…
– А куда?
– Я все скажу…
– А вы не будете мне того… вторую пробку?
– А тебе понравилось? Тогда я могу, прямо сейчас и самую большую.
– Нет-нет, – испуганно возразила она.
– Мы сейчас поедем к доктору.
– Зачем?
– Слишком много вопросов. Я так хочу…
– Это к тому, плешивому Илье Петровичу, что ходит в ваше семейство? К тому, что меня проверял?
– Нет, что ты!
* * *
Приемная доктора Артура Карловича Ноймана находилась на тихой улочке, заросшей акациями и кленами, с торца маленького одноэтажного кирпичного здания. Здесь же Нойман и скромно квартировал в полнейшем одиночестве. У него не было семьи. Сей ученый эскулап был известен не только своею частной врачебной практикой, но также и тем, что довольно часто использовал в лечении всех физических недугов водные клистиры[18].
«Если у вас мигрень, или вы простудились, тем паче лихорадка, или цвет лица не радует, то вам необходимо поставить большой клистир с карловарской или морской солью, а лучше даже три!» – любил изрекать ученый немец.
Надобно сказать, что народ у нас в своей основной массе отсталый и к доводам ученого немца редко прислушивался, полагая их вздорными, постыдными и не лишенными греха. Растолкуй он подробности сего метода какому-нибудь мелкому купчишке или того хуже, крестьянину, то те не только бы погнали немца взашей, но и чего доброго бы примерно поколотили. У нас подобное, европейское и просвещенное лéкарство, увы, не в чести. А протодиакон одной из церквей, пришедший к Артуру Карловичу с жалобами на боли в животе, выслушав подробности «новой методы», обругал немца греховодником, служителем сатаны и содомитом. Нойман обиделся и отныне старался служителей культа обходить большой стороной. «Пусть их лечит сила слова божьего, а я – человек маленький», – рассудил доктор. Церковные люди и не возражали, смиренно принимая свои болезни и даже безвременный уход – ибо на все воля Божья.
