Краевский понимал, что сойдись он с Людочкой естественным способом, то его будет ждать чудовищный скандал, а Людочку позорное изгнание с места службы.
Но сейчас его мысли были очень далеки от всяческих формальностей и общественных устоев. Сейчас весь фокус его внимания, весь разум, все сердечные и иные порывы были направлены лишь к одному объекту. Этот объект, будучи маленьким и довольно тривиальным, рос в его глазах до безумного фантома. Фантом этот дышал страхом и предвкушал скорое вторжение. Ему казалось, что он будет ускользать от его грубого натиска, пытаться убежать, молить о пощаде. Но не было такой силы, которая заставила бы Краевского свернуть с намеченного пути. О, ликуйте мощные приапы, радуйтесь звенящие колоссы, алчущие тугую, молодую и горячую плоть! Вы получили достойную цель для ваших острых мечей… О трепещите все обнаженные и согбенные в низком поклоне! Вы – тугие тоннели разврата, вы – влажные силки, ловящие птиц вожделения, вы – невольники безудержных фантазий, вы ведущие к пароксизму страстей и опустошению тяжелых тестикул. Бойтесь, ибо не будет вам пощады и скорой свободы.
Дрожи и кайся, афедрон,
Моля усердно о пощаде.
Нагою пышностью сражен,
Я утолю твои печали…
Алкаю узость твоих врат
И их пугливую стыдливость.
Ты криком страсти восхвали
Приапа дерзкую пытливость.
Краевский вскрикнул и обмяк.
Через пять минут он встал, застегнул пуговицы на брюках, перешагнул через маленькую белую лужицу, распластавшуюся на серых половицах. Ополоснул руки, скомкал салфетку и вышел.
* * *
Не прошло и получаса, как турчанка закончила туалет Людмилы. Она убрала все волосы с ее тела, а также размотала мазевые бинты и обработала ступни девушки – отскоблила пятки до появления розовой кожи. Красиво подстригла и отшлифовала ноготки. Тоже самое она проделала и с руками. Десяток полировочных бархоток прошлись по узким ноготкам на пальцах, пахучий жир был втёрт в чуть обветренную кожу Людочкиных кистей.
Граф ждал ее на улице. Он курил сигару и о чем-то думал, рассматривая быстро бегущие облака.
– Я устала, – тихо произнесла она.
– Как ты хороша… Сейчас мы поедем домой и ты отдохнешь.
Они сели в экипаж.
– Ты не испугалась Хатидже? – поинтересовался он с улыбкой.
– Немного…
– Он хорошо умеет обращаться с дамами.
– Он? – Людочкины глаза округлились от удивления.
– Да, это – мужчина. Он евнух, скопец. Когда-то он служил в серале. Но был отпущен на свободу и с нашими, русскими купцами, переехал в холодную Россию. Здесь его взяла на работу Колетт.
