«Катька», а в миру – Константин Николаевич С-кий, иногда навещал своего возлюбленного. Визиты эти были тайные и проходили они в кабинетах бань, трактирных или гостиничных номерах. Однажды «Катька» под благовидным предлогом увез Краевского в столицу, на две недели. Случались и их общие поездки за границу. Кроме «Катьки», Краевский не связывался с иными представителями «голубых кровей». История влечения к «Катьке» была особой. «Катька» – был священен и неповторим, как неповторимо то, что берет свое начало в ранней юности. Кроме всего прочего, его любовник был очень талантливым сочинителем, знал множество языков, был тонким интеллектуалом и сентиментальным по природе. Краевский убил бы любого, кто посмел бы посягнуть на их тайный союз. «Катька» был капризен как женщина и нежен до исступления.
К вопросам познания плотских удовольствий наш пытливый граф подходил эмпирически. И эмпиризм его носил такой обширный характер и имел такую огромную энергию, что за ним вряд ли кто мог угнаться. К двадцати пяти годам Краевский окончательно понял, что более всего его тянет именно к женскому полу. А «Катька» оставался при этом священным идолом и великим исключением из правил. «Катьку» он любил, и любовь эта была вечной.
Что касаемо дам, то в интимных связях со своими многочисленными любовницами Краевский, отдавая дань привычкам молодости, предпочитал иметь с женщинами сношения через «задний оход».
Именно о «заднем оходе» Людмилы и мечтал теперь Краевский. Возможно, что он лишил бы ее девственности и обычным путем. Но, на прямой дороге к этому действу лежали два огромных, словно валуны, препятствия. Первое – он не желал иметь внебрачных детей, ибо появление байстрюков грозило ему большим скандалом с супругой и неприятностями в обществе. Супругу Краевский не любил и сходился с ней в спальне лишь с целью зачатия наследников, применяя при этом всю мощь своей творческой фантазии, дабы представить на ее месте любую иную, приятную ему женщину. Это было необходимо, иначе его потенция давала позорные сбои. Супруга скандалила, а фантазия Краевского отчего-то работала все хуже и хуже. Но! Ни за что на свете он не посмел бы посягнуть на «святая святых» – спокойствие и благополучие их союза, а также бросить тень на свою безупречную репутацию добропорядочного мужа и отца большого семейства. Краевский мечтал о наследнике, но пока его супруга не могла зачать мальчика и рожала только дочерей.
Второе препятствие казалось Краевскому вздорным и позорным. Думая о нем, он много раз чертыхался про себя и вслух, но… нарушить его тоже не мог. Все дело было в тех порядках, кои много лет назад установила его покойная матушка, и кои пришлись по вкусу его супруге, истовой католичке Руфине. Порядки эти заключались в том, что вся прислуга женского пола, работающая у них в доме, должна была сохранять целомудрие. Матушка вполне резонно была уверена в том, что все плотские шалости заканчиваются болезнями Венеры. От них она и старалась оградить свой дом и маленьких детей. И правила эти соблюдались строго: каждые три-четыре месяца всех горничных и иных работниц проверяли на предмет чистоты и непорочности. Если прислуга изъявляла желание выйти замуж, ее тут же рассчитывали и отпускали с богом.
