В домике уютно, чисто, и пахнет свежей извёсткой. Хороший запах. Таня вдохнула полной грудью и медленно выдохнула.
— Опять потолок белила?
— Нет, печку. Только толку-то, всё равно сажа проступает, — вытерла Женька слёзы.
— Вот объясни мне, Жень, — Таня начала доставать из пакета упаковки с макаронами, банки с консервами и коробки с кошачьим кормом. — Вот в чём смысл твоего затворничества? Красивая девка, умная, толковая. Сидишь как бабка старая на печи, — Нет, я понимаю, что ты в деревню эту переехала, потому что бежать куда глаза глядят денег не было. Но от интернета всё равно не убежишь. И хоронить себя заживо зачем?
— Я давно хотела, — стала раскладывать Женька продукты со стола по полкам.
— Пусть так. Пусть хотела и деревню, и домик. Но жизнь-то продолжается. И видео эти с фотографиями уже все забыли.
— Правда? — шарахнула Женька банкой для сахара об стол. — У меня даже заявление не приняли. «А что вы хотите девушка», — кривляясь, передразнивая она следователя. — «Алкоголь, наркотики, проституция. Хотели лёгких денег, так теперь не жалуйтесь». Понимаешь, этот ублюдок сказал, что я продажная девица и даже видео предоставил, где я на столе лежу и деньги на себя кидаю. И ему поверили. А мне нет.
Она опустила плечи, и Таня потянулась её обнять.
— Ну, так кидала же. И под наркотой. И вообще тебе весело было. Хоть и недолго.
— Да, я дура, что влюбилась, что доверилась ему. И теперь даже с точки зрения правосудия я теперь шалава, а не жертва насилия, — вздохнула она тяжело. — Но мы же ему отомстим, правда?
— Конечно, — погладила её по спине по-матерински Таня. — Особенно, если ты постараешься и выползешь из своей берлоги. А то и работаешь удалённо. И нос за калитку не высовываешь. Даже в магазин не ходишь. Я тебе и продукты, и кошачьи консервы, и прокладки привожу. Но, поверь мне, жить дальше как все нормальные люди — это не страшно, не больно и не опасно.
Таня хоть и говорила бодрым заученным голосом тамады, но сейчас всё действительно было куда как лучше, чем осенью. Тогда Женька совсем замкнулась в себе. Ни психолог, ни медикаменты, ни угрозы, ни уговоры, ни шантаж — ничего не помогало. Она словно замёрзла. А в этом старом домике, ей стало легче. Она оттаивала на то недолгое время, когда красила забор, или сгребала сухие листья, или перекапывала землю на небольшом участке за домом, сеяла редиску, полола грядки. И становилась прежней Женькой, серьёзной и ироничной.
А всю долгую зиму она успокаивалась треском поленьев в печке и переводами книг. Хотя её надо было не успокаивать, а растормошить. И Таня нашла способ.
