Все эти мысли, крутящиеся в ее голове по кругу, враз остановились, когда Красовский оторвался от нее. Он посмотрел на нее тяжелым, затуманенным взглядом зеленых кошачьих глаз.
— Тебе нужно согреться, — произнес он.
Они не успели заметить, как темнота сгустилась вокруг. Они снова оказались внутри машины, в которой воздух было словно наэлектризован. Олег включил печку, и Машу тут же начало обдавать струями теплого воздуха. Но будто на контрасте, ее, наконец, проняло, она задрожала и вдруг осознала, насколько промокла. Секунду она смотрела на него молча, а потом не выдержала, решив — была не была, — потянулась к нему, подтянула его к себе за отвороты куртки и поцеловала снова.
— Поехали, — прошептала она, отстраняясь, и он молча развернулся, кажется, не в силах больше говорить, и выехал в противоположную от Портового городка сторону.
Всю дорогу до его дома они молчали, боясь растратить силы и сказать лишнее. Он привез ее в один из старейших районов — не такой старый, конечно, как Машин, но все же… не тот, в котором должна располагаться по статусу квартира модного архитектора.
- Олег…
- Да? — он обернулся к ней от двери, которую открывал в темноте лестничной клетки.
- Ты понимаешь, что мы делаем? — осторожно спросила она.
Его глаза в темноте сверкнули.
- Честно?
— Да.
- Не знаю. А выдумывать не хочу.
В квартире было холодно. И слегка… разорено. Вещи не на своих местах, многие сложены в коробки.
- Не самая романтичная обстановка… — протянул Красовский, словно глядя на свою квартиру глазами Маши, пришедшей сюда в первый раз.
- Для тех, кто отмечает выигранный тендер — особенно…
Олег засмеялся, оглянувшись на нее, притянул к себе, поцеловал.
— Спальня дальше по коридору, — заметил он.
- И боюсь, если ты не примешь меры, нам в ней будет очень холодно, — прошептала в ответ Маша.
Все было странно.
Странное место, странная квартира, странный чужой Красовский. Странная ситуация, странный шторм, пришедший с моря и неизбежно соединивший их вместе.
Маша Сурмина, не обладавшая большим опытом романтических отношений с мужчинами, ужасно трусила. Потому что — надо же было этому случиться — первым ее мужчиной должен был стать ее начальник, больше чем на десять лет старше ее.
Однако, все, что она сейчас думала, осмысляла, или вернее, пыталась осмыслять, было глупым и непоправимым враньем. Она хотела этого. И большего сказать здесь нельзя.
Все получилось совсем не так, как она себе представляла. Кровать была огромной, застеленной черным покрывалом, в котором, казалось, можно было поймать свое отражение.
