— Маш! — произнес позади голос Красовского. Маша Сурмина обернулась и упала в его объятья. Он обхватил руками ее лицо и сделал то, что хотел сделать очень давно: поцеловал ее. Ощущения свалились на обоих резко и безоговорочно. Как дождь. Только все было иначе. Они больше не замечали ни дискомфорт от капель дождя, ни ледяного пронизывающего ветра. Все Машины чувства сосредоточились на его губах, и немного колючих щеках, на которых к концу дня появилась щетина. Она закинула руку ему на шею, придвигаясь еще ближе.
Они целовались, и Олег забыл обо всей той каше, что ей удавалось сотворить в его голове. Забыл, как наплевал на самый главный принцип своей работы, а потом передумал, поняв, что она не готова, и кажется, передумал снова. Ладонью он провел по ее теплой щеке, чувствуя, как по коже побежали мурашки, потом обнял ее еще крепче. Отпускать ее совсем не хотелось, и когда, они, наконец, остановились, переводя дыхания, как-то так вышло, что он снова поцеловал ее, не в силах просто смотреть на нее или думать о чем-то кроме.
И только когда он ее поцеловал, ее, наконец, отпустило это напряжение, эта нервозность, терзавшая ее все время изнутри.
Она чувствовала, чем все должно завершиться. Чем должна закончиться сегодняшняя ночь. Но… размышлять об этом, планировать, как обычно все на несколько шагов вперед на этот раз не удавалось, будто кто-то разумно перекрыл кран ее фантазии, заставляя принимать все происходящее здесь и сейчас, наслаждаться каждым происходящим моментом.
Сознание ее, правда, сопротивлялось. Оно вопило на все голоса, призывая одуматься. Он старше почти на пятнадцать лет (по сути на 14), он известен, он талантлив, он богат!.. В конце концов, это ведь когда-то он, а точнее его работы, вдохновили ее, четырнадцатилетку, понять, что она хочет быть архитектором и только им. И это чувство пиетета и безмолвного уважения не вязалось с теми чувствами, которые она испытывала к нему сейчас. С первого дня их знакомства, еще не зная, не понимая, что это за чувства.
Да и сейчас с трудом понимала, если честно. Слишком уж они были противоречивы.
Хотя… может быть, все эти мысли — это лишь ее забавная манера все не кстати усложнять? Подумаешь, служебный роман! Да в ее районе, или в школе, или даже в университете, нашлось бы немало девчонок, которые запросто, ради развлечения устроили бы себе этот служебный романчик — хотя бы просто потому, что у них никогда такого не было, и это так необычно и по-взрослому звучало, — и при этом они вряд ли задумывались бы о каких-то там чувствах.
