Потом мы просто жевали и смотрели в окно. Оно было открыто, как и обычно, на подоконнике ничего для птиц не было, но птицы на нем все равно сидели. Словно ситуация могла измениться в любую минуту безо всякого предупреждения. И все, что им остается делать, – это дожидаться.
Некоторое время мы не разговаривали.
Потом Эстер подала голос:
– Ты уверена, что не идешь на это ради того, чтобы выяснить, не явится ли даритель сердца разыскивать тебя?
– А как же, именно ради, – воскликнула я. – И этого тоже – точно.
Позже, когда солнце уже почти село, а я, сидя у окна, следила за ним, Эстер спросила:
– Если точно, то когда ты намерена это проделать?
– Точно не знаю, – ответила я. Потому как, откровенно, это одна из тех фраз, что звучат лучше с каждым мгновением, когда срываются с языка. – Точно не сегодня.
– Ну, разумеется, не сегодня, – хмыкнула она. – Сегодня уже более или менее прошло.
– Наверное, и не завтра.
– Понятно, – кивнула Эстер.
И я видела: она на самом деле понимала. По сути, она, наверное, чересчур много понимала.
– Я обдумывала сказанное тобой, – сообщила мне Эстер за завтраком.
Она подала чай с молоком и сахаром, и я потягивала его. Раздумывая, а есть ли – где-то на свете – кто-то, кто подает тебе чай с молоком и сахаром по утрам.
Наверное, нет.
– Что именно?
Ее домашнее платье сползало с одного плеча, и мне была видна бретелька ее бюстгальтера, сколотая в одном месте маленькой розовой булавкой.
Тело вокруг шеи и по плечам было на вид мягким и «пышным». Именно так всегда выражалась моя мать, говоря об Эстер. Она пышная женщина. Думаю, это вежливая форма взамен «жирная». Наверное, когда вам довелось увидеть, как все ваши друзья, все родственники до единого умерли от голода или почти умерли, когда и сами вы умирали голодной смертью, пышность начинает представляться как раз тем, что нужно.
– Об оставшейся нам жизни и как долг велит нам не растратить ее попусту.
– Ой. Жалею, что тоску на вас нагнала. Совсем не хотела, чтоб вы тосковали.
– Ну, не очень-то я и тоскую, – отмахнулась Эстер. – Если б было слишком поздно, вот тогда бы затосковала. А так я еще не мертва. Значит, еще не слишком поздно. Просто поздно. Однако не настолько поздно, чтоб ничем уже и помочь было нельзя.
– Так… Эстер, что вы надумали предпринять?
– Мне хотелось бы отправиться куда-нибудь.
– Могу я отправиться с вами?
– Я надеялась на это. Мне нужно, чтоб ты поехала. Я слишком стара путешествовать в одиночку.
