Алекс поспешно отошел подальше от клуба. Лет пять назад он бы еще потягался с этим болваном. А теперь ему нечего было делать около клуба. Чего он там не видел? Эту самую Нанни? А какое ему дело до нее? Разве кроме нее нет девок на свете? У нее муж и сын, пускай себе нянчится с ними. Чего от нее ждать? За всю жизнь она не сказала ему ни одного ласкового слова, а он все ждет от нее чего-то. Смешно. Вот первый раз в жизни она так участливо сказала ему: «Ты хворал, Александер?» Она сказала: «Ты хворал, Александер?» — и посмотрела на него с жалостью. Не нуждается он в их жалости. Вот запереть бы все двери клуба да поджечь его со всех сторон, тогда он посмотрел бы на их жалость. Тогда, небось, забыли бы всякую жалость. Тогда бы почувствовали, что значит выбрасывать из жизни его, Александера Карьямаа.
Он долго бродил около клуба в сумерках вечера и смотрел на большое, чужое здание, наполненное чужим шумом и весельем. Он хотел даже уйти, но этот шум все же притягивал его к себе. Как-никак, это было что-то новое. Вот он прожил полжизни, а не слыхал еще, чтобы раньше где-нибудь на свете происходило такое.
Он опять осторожно вошел в клуб. Люди потеснились и дали ему место у стены.
Он смотрел без улыбки, как танцовали на сцене, рассказывали разные веселые вещи, пели песни и декламировали. Трое парней показали свою ловкость и силу, поднимая друг друга на руки, кувыркаясь в воздухе и проделывая удивительные штуки. Потом русские и эстонские девушки исполнили новую хороводную пляску, которой дали название «Ома-Маа». Потом пастушок Павлушка прочел свои стихи о могучем просторе, увиденном им на родных полях после того, как убрали изгороди и межи. Наконец на сцене собрались все русские и эстонские музыканты и плясуны и закатили такое веселье, что люди в зале встали со своих мест. Русский гармонист плясал и играл одновременно. Он бегал по сцене, держа гармонь в одной руке, а она высоко летала вслед за ним, изгибаясь, как большая гусеница, и играла то, что он хотел. Он бросал ее вверх под самый потолок и сам прыгал вслед за ней и пускался вприсядку, играя беспрерывно.
Вечер кончился очень весело. На северо-востоке уже белела полоска рассвета, когда русские пошли провожать своих эстонских товарищей. Они прошли прямо через поле, чтобы сократить путь.
Алекс тоже пошел прямо через поле. Он слышал за собой веселый шум и голоса и удивлялся тому, что эти люди ведут себя так весело, как будто выпили, хотя их никто водкой не угощал.
