Установилось недолгое молчание. Слышались чьи-то чавкающие шаги, стучали по плащ-палаткам капли, падавшие с ветвей.
- Вот я увижу, как ты их гнать будешь, - со злостью сказал Кулагин.
"Увидишь... Все увидят..." - мысленно отвечал Николай, огорченный, пристыженный, готовый героически умереть сейчас, сито минуту.
- А меня учить нечего, - продолжал Кулагин, - я тоже всякие слова говорить умею.
- Перестань, - прогудел Двоеглазов.
- Чего он лезет? Сам наклал полные штаны, а других агитирует.
"Пусть говорит, пусть... Завтра все увидят, все узнают..." - твердил Николай.
Он чувствовал себя отвергнутым товарищами, но решимость завтра же оправдаться в их глазах несколько успокоила его. Глаза его высохли, и во всем теле ощущалась та томительная пустота, что бывает после слез. Бойцы молчали, кто-то возился, позвякивая котелком, кто-то неразборчиво шептал во сне.
"А я вот не могу спать", - подумал Уланов. Он облокотился на мешок и положил голову на руку. Сырой, винный запах перегнивших листьев поднимался от земли.
"Странно, что ничего не меняется, хотя завтра, быть может, меня не будет... - неясно думалось Николаю. - Так же пахнут старые листья, так же шумит дождь..." - не словами говорил он про себя, но таков был смысл его грустного недоумения.
Николай незаметно задремал и проснулся от сильного холода. Сразу припомнив все ожидавшее его в действительности, он ужаснулся своей участи. Острое сожаление о том, что отлетевший сон не возвратится, пронзило Николая. Ежась, шевеля окоченевшими ступнями, он пытался сообразить, много ли прошло времени и как скоро начнется то, что неотвратимо приближалось.
- ...Я человек счастливый, жаловаться не могу, - услышал он низкий голос Двоеглазова. - Восемь лет мы с женой прожили, как первый день...
- У меня жена со слезами осталась да с ребятами, - проговорил Кулагин.
- Какая твоя профессия? - спросил Двоеглазов.
- Валенки я валяю, овчины могу работать. В артели я...
- Ничего... Это дело хлебное, - одобрил первый солдат.
- Пока дома был - хватало...
- Как уходил я, - сказал Двоеглазов, - жена заплакала и говорит: "Только бы живым тебя увидеть, а орденов мне не надо..." - "Почему не надо?" - спрашиваю. "Бросишь ты нас, и меня и девочек, если героем вернешься". - "Не может этого случиться", - объясняю я ей. "Может, потому что герои на молоденьких женятся". - "Выдумываешь себе беспокойство..." смеюсь я. "Ничего не выдумываю, - отвечает, - за героя любая пойдет..."
