— И что ты собираешься делать? — равнодушно поинтересовался Кий.
— У Чумбылата три сотни воев против справной сотни угров и их женок с луками. Укрепились родичи Бикташа неплохо, и сражаться за свои семьи все будут до конца. Да и смерды их чужим сразу не сдадутся, а это не так уж и мало. — Кутафий окинул взглядом собеседников и язвительно раскрыл свою неизменную улыбку. — С вашей помощью оружием обе стороны снабжены в достатке и если обескровят друг друга, то мне это только на руку — еще лет десять покоя. Вас же в низовья Пижмы мы не пропустим, завалим телами новгородцев, коих вы еще не всех пожгли!
— В чем же мы повинны, что расправиться с нами хочешь?
— А кто оружие ижмаринскому кугузу поставлял? Кто обещал помочь в случае нужды?
Кий бросил взгляд на Вовку и тот решительно замотал головой.
— В союзниках у нас эрзяне, да ветлужские черемисы. Только за них вступимся, потому что про войну и мир с ними сообща сговариваемся. На том Трофим Игнатьич крест целовал, а Лаймыр и Овтай своими богами клялись!
— А Чумбылат?
— Лишь торговали, про остальное не знаю…
— А про слухи о выборах главы среди князей черемисских что ведаешь?
Вовка запнулся и вскинул голову.
— О том многие говорили, но…
— Вот! — холодно прищурился Кутафий, прервав мальчишку. — И мне так показалось. Зачем нам ждать, когда черемисская рать объединится? Зачем ждать, когда вы придете к ижмаринскому кугузу на помощь? Поэтому и ударили! Жаль, не получилось смять!
— Да ты…
От возмущения мальчишка почти задохнулся и стал хватать ртом воздух, будто вытащенная на берег рыба. Еще мгновение и он что-нибудь ляпнул бы, наломав дров.
Поэтому Кий вмешался. Он уловил холодный оценивающий взгляд чепецкого предводителя, явно расходящийся с его горячими словами. Вскочивший мальчишка был усажен на место, а сам он обратился к Кутафию.
— Зря, северянин, ты так говоришь! Нам, ветлужцам… — Кий едва не поперхнулся своими словам, но продолжил, — невыгодно усиление соседних племен. Думай сам! Кроме ижмаринского кугуза нет никого, кто смог бы возглавить черемисов. Но если роту своему тестю наш воевода скрепя сердце все-таки дал, то подчиниться Чумбылату…
— Он прав, Кутафий! — вмешался Бикташ. — И я тебе об этом говорил! Им нет никакого резона влезать в нашу свару!
— Но я хочу быть в этом уверенным! Пусть докажут свою непричастность, и тогда я не только у ижмаринских черемисов позволю им столоваться, но даже у себя на Чепце приму с распростертыми объятьями!
