очень ценю слова эти ваши, отец Дмитрий, и не к месту быть может сказанные, но думается мне вот что: слова обличать на словах можно лишь, но и тогда несомненная польза от них присутствует, ибо историю вам свою ведая в беседах наших, впервые сам её слышать начинаю и тем случаюсь, кто себя впервые через рассказ такой обретает, покуда одно дело случившееся пережить, а это бессловесное дело всегда почти, а иное совсем: дать случиться пережитому, а здесь другой человек надобен уже, хоть кто, простите конечно, собеседник лишь бы, и слова надобны, если уж свидетеля в молчаливом свершении не было, а у меня не было в вечер тот от начала и до конца свидетеля, о чём я уже очень пожалею на обеде у сестёр в день следующий, как не было свидетеля и в тот вечер, когда отца Георгия встретил, ни одной живой души, душа отца Георгия не в счёт, покуда не свидетель он свершающегося, но само свершающееся и есть, и Мария в вечер тот рассказываемый не была свидетелем мне, покуда мы к дому Брута направлялись бесцельно, и лишь одну быть может цель преследуя: сообща уехать, молчали далее, а я от жути своей враз историю сочинил странную, если страшную не сказать, коей сам же удивлялся как тогда, так и ныне дивлюсь, ибо стёрла она грань различия между вымышленным и привычным, не действительным, но привычным именно, покуда мы за действительное лишь привычное и разделяемое всеми принимаем, но и всеми разделяемое тоже по привычке говорим, ибо не спрашивали мы у всех что именно они разделяют, а что целым оставляют и нетронутым, и события дальнейшие показывают: найдутся всегда те, кто самые невероятные фантазии твои с тобой разделит, потому как за единственно возможную действительность давно уже такие же почитает, а ты их дивился и стыдился быть может даже, но в вечер тот я шутя стёр эти все различия всерьёз, свою игру лихорадочно измышляя, если уж мне доводится, освобождение неведомое обезличивающее от Марфы получив, освобождение, о коем я не подозревал даже до обретения его, и если уж мне доводится теперь в игру неведомую Марии, сестры Марфы, сыграть, тогда я свою себе тоже игру сочиню, и сочинил, и будет игра моя далёкой от происходящего на самом деле, так решил я, а потому разочаровать меня она не сможет, и все правила в ней мои от начала и до конца, и риска нет проиграть никакого, а лишь выигрыш за выигрышем, так мне казалось в миг тот, и если бы теперь я мог вернуться в вечер тот, то всё тем же я оставил, но к игре моей лишь серьёзнее бы отнёсся;
