теперь вполне, а тогда Марфа стала мне долго говорить: каких ангелов она видела, и о чём они ей говорили или молчали они ей о чём, как тщательно пытался припомнить я после этого слова те её, и о том как она отцу Георгию не решается всё поведать, потому как выдумкой это всё полагает своей, а не вестью Господней, и если уж она во всём этом сомневалась сама, то я, я-то точно ведал для себя в тот миг, ничуть не сомневаясь в ведении своём заблудшем: выдумка это всё и не более, и даже решать здесь нечего, но посоветовал рассказать всё этому её отцу Георгию, ибо полагал все эти вещи увлечениями детскими, женскими и стариковскими, и коли сказка какая в душу запала и не уходит до навязчивости упорной, то сказочникам её и следует вверять, священникам всяческим, и серьёзно это ей советовал оттого лишь, что она сама к этому серьёзно относится, и не хотелось на споры об этом теперь отвлекаться, не мог её серьёзное за своё принять, а того от неё в отношения себя требовал, и у меня такая ангелология разворачивалась самобытная тогда, и теперь-то ведаю я с определённостью всею, если и не о правоте Марфиной тогда, то уж о неправоте собственной точно, ибо сотворил себе кумира из ангелов несущих, демонов как есть, и Господа, не бывшего Создателем всего и бесславного, дабы себя выгородить через разоблачение не своё, а не через смирение своё, но других к смирению неуполномочено призывал недостойному;
но ныне, Андрей, готов ли ты признать всё это в происшедшем с тобой не разобравшись хотя, но никто не ведает бывшего, в глазах Господних в прошлое никогда не убывающее, но всегда и впредь и с начала времён случающееся вновь и вновь непрестанно, ты ныне готов уже к смиренному отказу суд выносить над другими, и слова усмирить непокорные через незаслуженное умаление их, аккуратен теперь к говоримому и замышляемому ты, слова не условностью полагая, но дань давая им заслуженную через неупоминание суетное, ибо душу они твою формируют, воли твоей супротив, и благие слова благо дарят душе, злые слова искажают её зло намерениями скверными и делают из неё себя не переносящую, и нет гнева уже, и удивления нет, мстительность таящего, на Марфы отпускание во мрак невозвратный, ни ты его напустил и не она, и никто не в силах, Господа кроме, ибо волос ни один не падает с головы любой, если вознамерится к тому воли Его супротив; от слов отказываясь любых, душу великой свою открываешь негаданно, и ведаешь теперь: как всё может случиться из того, случиться что не могло бы никогда, и Марфы уход не плата за прелюбодеяние твоё с сестрой её Марией в вечер тот же совершённое, ибо Господь не аптекарь и вину твою через прощение непременно воспринимает, лишь бы душа твоя велика для прощения сама стала, а иначе сам себя и ближних твоих тиранить напрасно будешь, и у любви твоей с обличьем Марфиным сроки свои, ни от тебя, ни от Марфы не зависящие, и Господа благодари лишь за то, случилось что это, ибо могло и не быть этого, а другое было бы или даже ничего не было бы, ан нет: стало всему вопреки, и это чудо подлинное, однако пресытился человек до тех пор, чуда ему мало в случающемся и случиться не могущем, за чудо непременно воспринимать желает могущее случиться и не случающееся, впрочем ты ещё не закончил слов своих о вечере том, не так ли;
