— Вот и всё, — сказал Менандр, — завтра в Афинах не будет ни Гарпала, ни сокровищ, причём послам не останется к чему придраться.
Началось голосование, афиняне дружно подняли руки. Демосфен сошёл на площадку, и тут Гипперид позвал его.
Глашатай объявил о конце Собрания, афиняне поднялись со скамеек. В нескольких местах служители выдавали уходящим положенные драхмы, а в правом углу площадки, окружённые людьми, стояли друг против друга Демосфен и Гипперид.
— Зачем ты это устроил? — в ярости спрашивал Гипперид, выставив вперёд бороду. — Зачем ты удержал их от восстания? Я понимаю, в тот раз мы были одни. Но теперь, когда вся Эллада кипит, когда сатрапы готовы отпасть, когда малейшего толчка достаточно, чтобы его держава рухнула?!
— Если бы это было так, — ответил Демосфен, — тогда бы я поддержал тебя или скорее ты меня.
Гипперид не слушал его.
— Твоё время прошло! — кричал он, — Ты боишься? Тогда сиди дома. Но уйди с дороги, не мешай нам. Да, ты — гений политики, злой гений Афин. Из-за тебя мы упустили момент, единственное, неповторимое стечение обстоятельств! Зачем ты влез, когда всё сошлось и шло куда надо?
— Я думал, ты хочешь говорить, — пожал плечами Демосфен, — а ты орёшь, как продешевившая торговка. Прощай, я обойдусь без твоих поучений.
— Обходись, — понизив голос, проговорил Гипперид, — но помни, я отомщу!
Наутро, как и предсказал Менандр, Гарпала в доме Харикла не оказалось, он бежал, оставив Гликеру, дочь и почти всех слуг. Часть сокровищ тоже исчезла. Говорили, она пошла на подкуп тех, кто сперва поддерживал Гарпала, а потом помог ему уйти.
После полугода, прожитого в городе, Эпикур почувствовал себя настоящим афинянином. Он воспринял доброжелательно-иронический тон общения, открытость, неощутимость сословных барьеров, свободу говорить что вздумается. В Афинах ни богатство, ни высокая должность сами по себе не гарантировали уважения. Здесь, чтобы прослыть мудрым, добродетельным или щедрым, надо было стать им на деле.
Уйдя из Академии, Эпикур быстро приспособился к самостоятельной жизни. Менандр и Тимократ не давали ему скучать, а походы на Агору вполне заменили общение с наставниками. Он уже был известен среди тамошних софистов и логографов как интересный собеседник и спорщик и нередко удостаивался от них похвалы. Конечно, он понимал, что ему делают скидку на возраст, но всё равно сердце его наполнялось гордостью. Несколько раз Эпикур встречался на площади с Диогеном, который узнавал его, но ни разу не вызвал на разговор.
