После обеда Эпикур позвал Леонтию поговорить. Они прохаживались по дорожке, пересекавшей участок, а Метродор, усевшийся возле дома с книгой, то и дело поглядывал на них.
— Батида сказала, — начала Леонтия, — что сейчас в Одеоне Менандр репетирует «Брюзгу», и ты, наверно, уже сходил туда поговорить обо мне?
— Менандр скорее всего действительно там, — ответил Эпикур, — но, разумеется, я к нему не ходил. Как я мог сделать такое, не получив от тебя разрешения? Ведь, наверно, когда Метродор звал тебя к нам, то поклялся, что не выдаст Гликере?
— Клялся, — кивнула Леонтия.
— Этим всё сказано. Пока ты этого сама не пожелаешь, никто, во всяком случае от нас, не узнает, где ты находишься. Я даже, если хочешь, могу помочь тебе тайно перебраться из Афин в Лампсак под покровительство моего друга Полнена.
— А если я захочу остаться у вас, но не стану заниматься философией?
— Оставайся. Всё зависит от твоего желания и твоей жизненной цели. — Эпикур пристально взглянул на девушку. — Пойми, ты свободна. Не существует ни божественной воли, ни предначертаний судьбы, которые бы управляли тобой, как возница лошадью. Ты зависишь только от своей воли и от воли окружающих. Но если ты выбрала достойный путь, нет силы, которая могла бы тебя с него сбить. Если, конечно, ты действуешь бескорыстно и никому не желаешь зла. Ну, скажи, что бы с тобой могла сделать Гликера, если бы ты просто не покорилась ей?
— О, ты не знаешь Гликеры, — со страстью ответила девушка, — если она что-то задумала, её уже не остановишь. Наверно, попрекала бы целыми днями, могла бы и побить. Ведь я от неё зависела.
— Не стану возражать. Твой путь к свободе тоже годится.
— А скажи, чему ты учишь? Всем этим атомам и пустотам, которыми меня изводил Метродор?
— Не только, мой друг. Я делю философию на три части — науку о Мире — физику, о доказательствах — канонику, и о счастливой жизни — этику. Если ты согласишься принять на веру первые две, то они тебе не понадобятся. А этика — это учение о желаниях и их утолении, об устройстве души, житейской мудрости и подобных вещах, дающих возможность сделать в жизни правильный выбор. И ещё есть практическая наука воспитания чувств. Она помогает полнее воспринимать радости, легче переносить невзгоды и избегнуть ненужных страданий.
— Между прочим, — сообщила Леонтия, дослушав, — твой Метродор — жестокий человек. Знаешь, как он заставил меня страдать! Целых два дня мучил, чтобы отучить от веры в судьбу и приметы.
