Эпикур пытался возражать, что у них всё будет не так, но, встретив красноречивый взгляд Филоктимоны, смолк. Он решил, что не стоит торопить события. Конечно, со временем Филоктимона изменит своё решение. Через год-два он встанет на ноги и сможет украсить жизнь Филоктимоны, как она того заслуживает. Ведь многие брали в жёны гетер, и Гарпал, и, к примеру, Аристипп, воспитавший дочь-философа.
Но, видно, Филоктимона тоже стала думать о будущем. Несколько раз она встречала его с красными глазами, и к её нежности стала примешиваться горечь.
Настал день, когда Эпикур увидел её суровой. Она властно обняла его и строго спросила:
— Ты меня любишь?
— Да, милая. И намного сильнее, чем раньше.
— И я тоже, — призналась она. — Это больно, но нам придётся расстаться.
Он содрогнулся:
— Опомнись! Что ты выдумала!
Но Филоктимона, в отличие от него, умела владеть собой.
— Это неизбежно, — твёрдо ответила она. — Все последние дни я мысленно прощалась с тобой.
— Ты что, полюбила другого?
— Если бы! Просто поняла, что так продолжаться не может. Чем дольше мы протянем, тем будет хуже. У меня кончаются деньги, из-за тебя мне приходится отказываться от многих выступлений, а иногда и кое-что выслушивать. Поверь, я могла бы, как Алкеста, умереть за тебя, счастливая и дарящая милому счастье. Но жить годы в нужде, окружённой общим презрением, — это не для меня.
— Зачем ты так! — взмолился Эпикур. — У меня есть четыре мины, если жить экономно, этого хватит надолго.
— Четыре мины! — нехорошо засмеялась Филоктимона. — Что такое четыре мины! Успокойся, на тебя страшно смотреть. Мы расстанемся, но не сейчас. Если бы ты знал, как я люблю тебя! — И она с плачем прижалась к нему.
Прошло ещё немного времени, и утром, провожая Эпикура на службу, Филоктимона вручила ему холщовую дорожную сумку, на которой была вышита сходящая в аид Алкеста. В сумке лежали его книги и записки.
— Давай обнимемся на прощанье, — со вздохом проговорила она, — и очень тебя прошу, не возвращайся.
Эпикур пытался возражать, но Филоктимона остановила его жёстким холодным взглядом. Ему с трудом удалось уговорить её оставить на память «Пир» Платона.
— Смотри на это просто, — сказала она, прощаясь. — Ничего страшного ведь не случилось. Судьба подарила нам месяц блаженной жизни, только и всего!
Невольно или намеренно она повторила слова Стратокла.
Разбитый горем, Эпикур всё же нарушил запрет и, злясь на себя, вечером притащился к её дверям. Ему открыла незнакомая девушка. Он задал вопрос и услышал:
