там про них ни говорили.
Госпожа Гоголь остановилась и подняла руку. Послышалось хлопанье крыльев.
Грибо, подобострастно тершийся о ногу нянюшки, поднял голову и зашипел. На плечо госпожи Гоголь слетел самый большой и самый чёрный из всех когда-либо виденных нянюшкой петухов. Он повернул голову и смерил нянюшку самым разумным из всех когда-либо виденных ею птичьих взглядов.
— Вот это да, — потрясённо промолвила нянюшка. — Отродясь не видывала таких здоровенных петухов, а уж я их на своем веку перевидала — ого-го!
Госпожа Гоголь неодобрительно приподняла бровь.
— Да откуда у неё воспитанию-то взяться? — заметила матушка.
— Вы меня не дослушали. Просто я сызмальства жила неподалеку от птицефермы, — ответила нянюшка.
— Это Легба, тёмный и опасный дух, — сообщила госпожа Гоголь. Она наклонилась поближе и уголком рта продолжила: — Между нами, он просто большой чёрный петух. Но вы же понимаете…
— От рекламы никогда вреда не бывало, — согласилась нянюшка. — А это Грибо. И если между нами, он сущий демон, исчадие ада.
— Ну разумеется, он же кот, — великодушно заметила госпожа Гоголь. — Чего ещё ожидать от кота?
«Дарагой Джейсон и все остальные. Ну разве ни удивитильна што случаицца кагда совсем ни ажидаеш, например мы пазнакомились с гаспожой Гоголь каторая днем работает поварихой а на самом деле она калдунья вуду, так што ни верьте што там гаворят нащет чорной магии итэдэ, все это Придрасудки, она савсем вроди нас толька чутачку другая. Хатя про зомби все правда, но это не то што вы думаите…»
Странный город эта Орлея, решила нянюшка. Стоит миновать центральные улицы, пройти по переулочку, нырнуть в маленькую калитку — и оказываешься среди деревьев, с которых свисают длинные пряди мха и что-то вроде клочьев шерсти, а земля начинает колыхаться под ногами и превращается в болото. По обе стороны тропинки темнели пруды, в которых тут и там среди лилий виднелись какие-то живые бревна.
— Ну и здоровенные же тритоны, — изумилась она.
— Это аллигаторы.
— Да неужто? Небось и вкусные же?!
— Да.
Дом госпожи Гоголь, казалось, был сложен из обычного топляка, выуженного из реки, крыша его была крыта мхом, и стоял он над самым болотом на четырёх крепких сваях. Отсюда до центра города было рукой подать. Нянюшка явственно слышала уличный шум и цокот копыт, но хибарка посреди болота была будто окутана тишиной.
— А люди тебя здесь не беспокоят? — спросила нянюшка.
— Те, кого я не хочу видеть, нет.
Заросли лилий колыхнулись. По поверхности ближайшего пруда стала разбегаться V-образная зыбь.
