Юлия поднялась с раскладушки, бросила гостям: «Здрас-сьте!» и, повернувшись к ним, опешившим, спиной, направилась в дом. Даже Марьяна Леонидовна растерялась от такого поведения Юлии. Вытирая на ходу мокрые руки — купала внуков, — бросилась к прибывшим родственникам с объятиями, раскудахталась на весь дачный гектар. Михановский тоже почувствовал себя неуютно, отложил газету и спросил:
— А что, правда санитарный запрет на овощи из Припяти сняли?
Через полчаса все сидели за обеденным столом. Стараясь не смутить приехавших мальчишек, Грация поглядывала на них исподтишка. Ребятки ей понравились: милые, с блестящими вишенками глаз, только не по возрасту серьезные, очень уж сосредоточенные на каких-то своих недетских, похоже, мыслях.
Жена Кима, ее звали Евгения Петровна, заметив изучающий взгляд Грации, поняла его по-своему:
— Вы не удивляйтесь насчет свитеров. Я не велю им снимать. Мерзнут мальчики, температура у них скачет.
— Несчастье! — тяжело вздохнула Марьяна Леонидовна.
— Помолчала бы, — приказал Михановский. — У тебя на каждом шагу несчастье. Суп выкипел, тарелку разбила, чулки порвала — все несчастье… Есть же разница?
— Есть, есть, — торопливо согласилась Марьяна Леонидовна.
Но Михановского не так просто было остановить. Оглядывая многочисленное застолье, он торжественно раздаривал всем свои мудрые мысли.
— К тому же, — вещал он, — если несчастья одно за другим обрушились на человека и не могут уже уместиться в нем, как перезревшая опара в квашне, это становится нестрашным. А порой — смешным. На самоубийство в таких случаях идут только законченные шизофреники. Нормальные люди или свирепеют и раскидывают несчастья по сторонам, или начинают хохотать. Множественность несчастий подобна избыточности денег: наступает девальвация. Мы просто плюем на несчастья: одним больше, одним меньше — какая разница?..
Михановский выпрямился на стуле и высокомерно оглядел всех. На лицах детей было написано недоумение — они его не понимали. Старый Ким, положив руки на стол, напряженно смотрел в свою тарелку. Евгения Петровна тоже опустила взгляд. Юлия ехидно улыбалась: что еще скажешь, мудрец? В глазах у Марьяны Леонидовны стояли слезы. И Грация едва сдерживалась, чтобы не расплакаться: кому он говорит? для кого вещает? Над этими двумя мальчишками уже витает, может быть, смерть. Их родители до сих пор находятся в зоне бедствия и опасности. Старики не в себе: похоже, что погружены в транс, из которого неизвестно как и когда выберутся…
