Экспорт не составлял и трети продукции завода; начальник сборочного цеха Никитин, например, был фигурой по значению более весомой, чем товарищ Кузьминых. Однако перед главным человеком по экспорту Гоша испытывал робость. Не то что заискивал или боялся, что больше его в загранку не пошлют. Да ничего там интересного он и не видал: из гостиницы на работу и назад в гостиницу, и так все полторы недели, кроме половинки дня, который выкроил для покупок малого числа сувениров. И всю дорогу — не вылезая из автомобиля нашего представителя «Техноэкспорта». Даже в магазины и в лавочки — с представителем сбоку, потому что были случаи, когда неместных людей похищали или сажали в тюрьму за незнание и нарушение арабских обычаев. Закурил по неведению, допустим, где не положено и запрещено, потому что тут священное место, — и к судье тебя. А судья имеет право наказать плетью, как у нас при крепостном праве… В общем, разные имелись слухи. Не на все слухи Гоша обращал внимание: мало ли что болтают, однако честь и достоинство соблюдал крепко и впросак ни разу не попадал.
От этой командировки у Челомбитько осталось, если откровенно, чувство сплошной усталости. Ну, еще была гордость: уложился в срок, смонтировал, пустил агрегат и, сверх плана, обучил на нем работать одного худющего и очень уж чернявого Бахри. Но гордость тоже, между прочим, нелегкая штука и дается не просто так; от нее потом в затылке тяжесть и спина болит, точно таскал восьмипудовые мешки. А робел Гоша перед товарищем Кузьминых из-за его особой внешности и поведения, которые были не хуже, чем, по крайней мере, у заместителя начальника «Техноэкспорта», напутствовавшего Гошу перед отлетом из Москвы лично. Челомбитько помнил его слова: «От вас зависит многое, если не все. Ваш успех — общий успех». Вот и товарищ Кузьминых тоже говорил на эту тему: «Вы, Челомбитько, не торопитесь распространяться насчет своей поездки. Мы еще не знаем, насколько она успешна. А вдруг рекламация?» — «Не будет рекламации, — одолев свою робость, твердо заявил Гоша, — не может ее быть». — «Поживем — увидим, — мудро ответил товарищ Кузьминых. — Вы, Челомбитько, даже не представляете, как мы заинтересованы в поставках туда! — Не оборачиваясь, он показал через плечо на большую, во всю стену, карту мира за спиной. — Именно т у д а. Дело не в объемах поставок — много все равно не купят, незачем им много таких машин. Зато какой престиж и реклама нашей с вами продукции! Не понимаете? Я объясню. Реклама — хитрая и сложная штука. Как ведь рассуждают западные люди? Если уж эти, рассуждают они, купили советскую продукцию, значит, она особенно хороша, потому что денег в эмиратах навалом, и за нефтедоллары они способны приобрести самое-самое лучшее. И мы тоже эту мысль разогреем до температуры кипения. Называется это: косвенная реклама».
