— Мсье Гримо?
— Он самый.
— С вами говорит Эмманюэль Конт, бывший директор школы в Мальжаке.
— Чем могу служить, господин директор? — голос звучал доброжелательно, почти сердечно, на это я меньше всего рассчитывал.
— Я хотел бы задать вам один вопрос, с вашего разрешения. Замок Мальвиль все еще продается?
Молчание, затем тот же голос, ставший вдруг осторожным и сухим, процедил:
— Насколько мне известно, да.
Теперь замолчал я. И Гримо пришлось первым нарушить молчание.
— Скажите, пожалуйста, господин директор, владелец «Семи Буков» Самюэль Конт — ваш родственник?
Я ждал этого вопроса и был готов к нему:
— Я его родной племянник, но я не знал, что дядя был с вами знаком.
— Представьте себе, — ответил Гримо все тем же колючим, настороженным тоном. — Это он дал вам номер моего телефона?
— Его уже нет в живых.
— Вот не знал, — совсем другим голосом проговорил Гримо.
Я молчал, чтобы он мог высказать свои соболезнования и сожаления, но он не добавил ни слова. Тогда снова заговорил я:
— Мсье Гримо, когда мы смогли бы с вами увидеться?
— Когда вам будет угодно, господин директор. — И голос его вновь обрел свою первоначальную сердечность.
— Может, завтра до обеда?
Он даже не стал притворяться, что сильно занят.
— Приезжайте, когда вам угодно, я всегда на месте.
— В таком случае в одиннадцать.
— Пожалуйста, если вас устраивает, господин директор, я в вашем распоряжении. Приезжайте, если хотите, в одиннадцать.
Он стал вдруг настолько предупредителен и вежлив, что понадобилось целых пять минут, чтобы закончить разговор, суть которого была исчерпана в двух словах.
Я положил трубку, взглянул на красные шторы, закрывавшие окно в кабинете дяди. Меня раздирали противоречивые чувства: я был счастлив, что решился на этот шаг, и взволнован огромностью задачи которую взваливал на свои плечи.
Владелец замка был далеко, его поверенный в делах не отличался излишней щепетильностью, а напористый покупатель действовал весьма решительно, в результате через неделю в Мальвиле появился новый хозяин. Шесть лет, последовавших за этим событием, прошли в непрестанном труде.
Я начал наступление сразу по всему фронту: продолжал разводить лошадей в «Семи Буках», в Мальвиле распахивал целинные земли и реставрировал замок. Мне было тридцать пять лет, когда я взялся за освоение Мальвиля, и стукнуло уже сорок один, когда работа была успешно завершена.
Я вставал чуть свет, ложился за полночь и сетовал только на то, что мне дана всего одна жизнь: я отдал бы и несколько, чтобы осуществить все задуманное. Мальвиль стал моей страстью, моей усладой, вознаграждением за мой исступленный труд. У банкиров Второй империи были танцовщицы. Мне их заменял Мальвиль. Впрочем, была и у меня своя танцовщица, но о ней чуть дальше.
