А отдающая уста
Отдаст и большее спроста,
Будь понастойчивей взыскатель.
А защититься ей не кстати ль?
По свету исстари известно,
Что женщине в борьбе телесной
Всегда сдаваться лишь в охотку.
Когда мужчину взяв за глотку,
Рвать начинает и метать,
Всё ж побеждённой хочет стать.
Когда ж защита не спасает,
Боится «да» сказать, но чает,
Что силой смогут захватить
[71].
Так ей обязанной не быть.
Он спал с ней – вывод налицо.
К тому ж забрал моё кольцо,
Что на персте она носила,
Увёз, мне нестерпимо было.
Всё выхлебал вино при этом,
Нанёс большой урон паштетам,
Хранимым мною про запас.
И вот, как видите, сейчас
Я с ней квитаюсь куртуазно.
Безумству кара сообразна:
Впредь неповадно будет ей.
Представьте ж гнев в душе моей,
Когда понять мне всё пришлось,
Оправдана такая злость.
Я объявил, что впредь ни дня
Ей не кормить овсом коня,
Не быть коню в подковах, в холе;
Что у самой не будет боле
Ни платья, ни плаща иного,
Опричь носимого покрова,
Пока насильника в бою
Не обезглавлю, не убью».
Ответил дерзко Персеваль:
«Мой друг, ты лучше гнев умаль,
Она свершает покаянье.
Я вырвал у неё лобзанье,
Чем столько бед ей причинил,
Я и кольца её лишил.
Однако, верь мне, сверх того
Не учинил я ничего.
Вина ж попил и, было дело,
Съел полтора паштета смело,
Ведь был бы дураком полнейшим,
Коль погнушался бы вкуснейшим.
– Клянусь главой, – сказал Гордец, –
Во всём признался ты, наглец,
Довольно странным заявленьем
И заслужил тем дерзновеньем
Смерть и по праву и сполна.
– Не так уже близка она,
Как мнишь ты», – молвил тот сурово.
Затем, не говоря ни слова,
Они помчались друг на друга.
Столкнулись так, что стало туго,
И разлетелись копья их,
А всадники с коней своих,
Не удержавшись, наземь пали.
Одним прыжком на ноги встали,
Мечи достали и сошлись,
Разить друг друга принялись.
Был бой всё жарче, всё безумней.
Его описывать к чему мне?
Так много времени уйдёт.
У поединка был исход,
Как де ла Ланд лишился сил.
Гордец пощады запросил.
Противник, помня слово в слово
Урок наставника благого,
Что след щадить нам чести ради,
Коль рыцарь просит о пощаде,
Сказал: «Пощады я не дам,
Пока не пощадишь ты сам
Свою подругу. Я порукой,
Что незаслуженною мукой
Казнишь её ты столь жестоко».
Тут рыцарь, как зеницу ока
Любивший спутницу свою,
Ответил: «Всё я признаю,
Ей извиненья приношу.
Что б ни велели, поспешу
Исполнить ваши приказанья.
Из-за меня её страданья,
И в сердце оттого печаль.
– Отправься, – молвил Персеваль, –
В своё ближайшее владенье,
Там дай свершить ей омовенье,
Чтоб стала вновь цела, здорова.
