Пленяли красотой своей.
Не меньше десяти свечей
Подсвечник каждый увенчали.
Затем настал черёд грааля:
В руках девица в зал внесла
[62].
Она за юношами шла,
Красивая, в нарядном платье.
Когда вошла, по всей палате
Распространился свет тотчас,
Он от грааля шёл, лучась
Так, что все свечи стали бледны,
Как звёзды в небе в час рассветный
Или когда луна ясна.
За девой той ещё одна
Несла серебряное блюдо
[63].
Грааль, как истинное чудо,
Из чистого был сделан злата,
К тому же щедро и богато
Усыпан россыпью камней.
И не найти нигде ценней,
Поскольку камни на граале
Все остальные затмевали,
Как это было и с копьём.
Такое диво прямиком
Пред гостем пронесли чредой
И скрылись в комнате другой.
Он за процессией следил,
Но не решился, не спросил
О том, кому грааль был вверен,
Ведь помнил твёрдо и теперь он
Благого рыцаря урок.
Поставлю то ему в упрёк,
Поскольку часто слышал ране,
Что в разговорах и в молчанье
Вредны излишества равно.
Но худо ль, благо ль суждено
Из-за того, что отмолчался –
Он от расспросов воздержался.
Велел хозяин, и тотчас
Исполнен слугами приказ:
Готова скатерть и вода.
Сеньор и юноша тогда
Омыли руки влагой тёплой.
Тут вносят слуги расторопно
Большой слоновой кости стол.
Гласит рассказчик, что пошёл
На этот стол кусок единый.
Его держали челядины,
Пока другие, столь же скоры,
Не принесли столу опоры.
Те стойки были из эбена,
Неуязвимого отменно,
Зане два свойства было в нём:
Нельзя ни порчей, ни огнём
Его разрушить хоть частично,
Ведь древо прочности отличной
Тем двум опасностям равно
Сгубить вовеки не дано.
Вот стол на стойках утверждён,
Вот скатертью застелен он.
А что за скатерть! Нет, едва ли
На белой столь трапезовали
Сам папа или кардинал.
На первое слуга подал
Олений окорок с жарким.
Меж тем по кубкам золотым
Разлил изысканные вина
И на глазах у господина
Нарезал мясо с перцем, после
Их на серебряном подносе
Подал он вместе с пирогом.
Тем временем перед юнцом
Вновь пронесли грааль по зале,
Но у служителя грааля
Вновь не решился он спросить –
Не мог наставника забыть
И давешний его укор
За то, что на слова был скор.
Держал он в мыслях наставленье,
Не позабыл и в то мгновенье.
Его молчание, однако,
Превыше меры было всякой.
Как только блюдо подавали,
Грааль пред юношей являли,
А он всё думал: почему
Такая честь дана ему?
То любопытно было крайне,
И он решил, что спросит втайне
Пред тем, как отправляться в путь,
О том из слуг кого-нибудь,
Лишь надо до утра помедлить,
Пока благой сеньор и челядь
Спать не уйдут в свои постели.
Размыслив так об этом деле,
