для него столько же угрозы, что в лепестке лотоса. Стань же богиней счастья для этого могучерукого царя в его объятьях, если хочешь любоваться из окон его дворца на красиво струящуюся Реву
[227], словно поясом опоясывающую стены-бедра Махишмати».
44—45. Но, хотя и прекрасен был обликом тот властитель земли, ей он не пришелся достаточно по нраву, так же как полный месяц, даже когда расходятся осенью облака, его скрывающие, не чарует покрытое лилиями озерцо. И тогда хранительница терема так молвила царственной деве о Сушене, владыке шурасенов[228], чья слава прогремела даже в потустороннем мире и кто стал украшением обоих своих родов[229]:
46—51. «Этот царь, жертвователь, принадлежит к роду Нипа; в нем соединились даже те достоинства, что обычно несовместны, как сходятся звери у мирной обители святого. В его чертогах красота его услаждает взор, как хладный месяц в ночи, но следы его палящей отваги зримы во вражеских городах, где кровли покинутых дворцов поросли травою. От сандаловых умащений, которые река, дочь Калинды[230], смывает с грудей обитательниц его гарема, в ней купающихся, светлеют ее темные воды, и кажется, что, струящиеся у Матхуры, они уже смешались с волнами Ганги. Самого Кришну с его Каустубхой[231], кажется, посрамил он — бриллиант, на его груди блистающий, отдал ему в страхе перед Таркшией[232] змей Калия[233], обитающий в Ямуне. Потому удостой этого юного царя чести быть избранным тобою в супруги, и тогда, о красавица, пусть дарует тебе счастье твоя юность на цветочном ложе, покрытом нежными побегами, в садах Вриндаваны[234], не уступающих небесному саду Читраратхи ничем, и да будешь ты, восседая на окропленных водою и благоухающих ароматом горных цветов каменных плитах, любоваться пляской павлинов в пору дождей в живописных ущельях Говардханы[235]».
52—53. Но другому суждено ей было стать женою, и она, чей красивый пупок был речному водовороту подобен, миновала того царя, как река, впадающая в океан, минует гору, оказавшуюся на ее пути. После чего служанка обратилась к луноликой деве, когда они приблизились к Хемангаде, властителю Калинги, носителю браслета на предплечье, истребителю вражьих ратей:
54—57. «Вот зладыка страны, простершейся от Махендры до океана, и горе Махендре он равен величием, и в его походах словно Махендра сама идет впереди в образе рати ярых его слонов. На плечах его, предводителя лучников, чьи прекрасны длани, две борозды, натертые тетивами, — словно две тропы, омытые слезами, смешанными с сурьмою, что пролила богиня удачи его врагов, которых он пленил. Почивающего в своих чертогах, из окон которых виден океан, его пробуждает от сна рокочущий рев морских волн, заглушающий бой литавр во дворце, отмечающий время. Будь же счастлива с ним на морском берегу, где шелестят листвой пальмовые рощи и ветер приятно охлаждает разгоряченное тело, донося с отдаленных островов благоухание гвоздичных деревьев».
