26—29. И как волны, поднятые ветром, несут лебедь на озере Манаса от одного лотоса к другому, так дева с жезлом привратницы в руках подвела царевну к другому царю и молвила ей: «Вот владыка Анги[219], чья юная красота пленила самих небесных дев, чьи слоны обучены ученейшими укротителями, чья власть равна власти Индры, хотя на земле он правит. Женам врагов он возвращает утраченный жемчуг ожерелий льющимися из очей их слезами-жемчужинами, только без связующей нити — ее уже сняли. В нем сходятся Шри и Сарасвати[220], богини, что так далеко одна от другой обитают; ты же, о счастливая, красотой своей и красноречием достойна войти к ним третьей».
30—31. Отведя взор от царя ангов, дева молвила спутнице: «Ступай дальше». Не то чтобы он не был привлекателен достаточно, не то чтобы она его не оценила, но у людей разные вкусы. Тогда, приставленная к вратам, указала Индумати на другого царя, грозу врагов, прекрасного обликом, как взошедший на небо молодой месяц:
32—35. «Вот властитель Аванти[221], долгорукий, широкоплечий, стройный и тонкий в поясе, он подобен пылающему светилу, словно сам Тваштар[222] обточил его тщательно на своем станке. Когда он, могущественный, ведет в поход свои войска, пыль от его коней, скачущих впереди, затмевает блеск драгоценных камней на венцах вассальных князей. Бог, чья обитель в Махакале[223], несущий месяц на челе, пребывает близ его дома; и потому даже в новолуние вечерами радуется он с возлюбленными женами лунному сиянию. Не благо ли будет тебе, о красавица, гулять с этим юным царем по садам, где ветви дерев колеблет веющий от волн реки Сипры ветер?»
36—37. Как ночная лилия не расцветает под лучами палящего солнца, так нежная царевна не могла отдать сердце ему, чья пылкая отвага озаряла друзей, словно лотосы, и иссушала, как сырую тину, врагов. И Сунанда приблизилась с царевной к государю Побережья[224] и опять обратилась к ней, чьи достоинства безупречны, светлой, как белый лотос, с белозубой улыбкой, прелестнейшему созданию творца:
38—43. «Был некогда подвижник по имени Картавирья[225], тысячу дланей явивший в битвах; на восемнадцати материках воздвиг он жертвенные столбы, и титул царя не делил он ни с кем из властителей. Если только грешная мысль возникала в уме его подданных, тотчас представал он перед ними с карающим луком в руке и предотвращал преступление. Им взят был в плен владыка Ланки, победитель Индры; со связанными руками, беспомощный, задыхающийся всеми своими устами, томился ракшас, пока он не смилостивился и не отпустил пленного. От Картавирьи и ведет свой род этот царь, носящий имя Пратипа, покровитель ученых мудрецов, что защитил богиню счастья от упреков в непостоянстве — ведь зависит оно только от пороков тех, кого она покидает. Говорят, сам бог огня, чьи черны следы, стал союзником его в войнах; и потому в ночи истребления кшатриев в остром лезвии топора Рамы
