Седьмая и восьмая песни, рассказывающие о любви Аджи и Индумати, отмечены особенно глубоким поэтическим чувством и художественной выразительностью. Здесь раскрываются наиболее сильные стороны лирического дарования Калидасы: мастерски построены описания свадебных обрядов, возвращения в Айодхью; картина боя между войсками Аджи и его соперников-царей в седьмой песни, очередная иллюстрация искусства поэта в эпическом жанре, сменяется затем опять лирикой поэтических сцен счастливой любви, завершающихся элегией — монологом Аджи, свидетельствующим о том, что поэзия Калидасы не сводится к одной мажорной ноте, воспеванию безоблачных радостей жизни, но не чуждается и трагического тона. Поэт оплакивает вместе со своим героем прекрасную Индумати, чей лирический образ, образ сказочной царевны, он рисует с любовью, мягкими и изящными штрихами. Трогательную хрупкость и грациозность героини он подчеркивает фантастическим эпизодом ее гибели: нежную Индумати убивает гирлянда небесных цветов!
Исполненное живого и искреннего чувства, отмеченное человечностью переживания, повествование о горе и смерти Аджи звучит не совсем обычно в санскритской поэзии той эпохи. Калидаса проявляет здесь определенную смелость, отступая от традиционных мотивов и моральных догм. В древнеиндийском обществе с его резко выраженной патриархальной идеологией самоубийство вдовы, восходящей на погребальный костер своего умершего супруга, считалось похвальным поступком (и для многих женщин не только любовь к мужу могла стать причиной добровольного самоубийства: участь вдовы в правоверной индуистской семье была более чем жалкой). Но обратные примеры почти не упоминаются в древней литературе; смерть из-за любви к женщине скорее осуждается как «недостойная» мужчины, хотя тема страданий в разлуке с любимой принадлежит к числу традиционных в санскритской классической поэзии — в творчестве Калидасы она занимает чрезвычайно важное место. Правда, с господствующей религиозной идеологией и моралью эпохи тема эта не вполне согласуется, ее истоки — в народной поэзии.
В девятой песни рассказывается о правлении царя Дашаратхи, сына Аджи. Начало песни производит впечатление контрастного перехода от вдохновленных поэтическим чувством строф предшествующей части к довольно стандартному набору панегирических стихов, в традиционной манере восхваляющих традиционные царские добродетели. Только бегло упоминает поэт о воинских подвигах Дашаратхи, принимавшего участие в битвах богов под предводительством Индры с асурами. Затем следует описание весны, занимающее значительную часть девятой песни. Весной царя увлекает в лес жажда охоты; и далее идет описание охотничьей экспедиции, во время которой Дашаратха поражает своими стрелами множество вепрей, буйволов, тигров, львов и других диких зверей. Эти охотничьи сцены могут показаться несколько неожиданными современному читателю поскольку они явно противоречат вступительным строфам песни где поэт восхваляет царя, в частности, и за то, что он был неподвластен страсти к охоте, одному из главных традиционно порицаемых пороков древних и средневековых индийских монархов. Эта непоследовательность лишний раз подчеркивает условность панегирических строф, предваряющих в поэме описания различных царствований.
