– И все же хотелось бы знать, зачем ты лгала учителю Эрно? – спросил Герман у Стефании, но вместо нее ответила Ситри:
– Потому что она дала слово подчиняться Грэму в обмен на мое спасение, – и коротко пояснила: – Угодила в трясину.
– Мы за этим собрались? – недовольно перебила Стефания, а Герман подумал, что в ней оказалось куда больше благородства, чем он ожидал. – Если я правильно понимаю, мы о практике говорить будем?
Она была права. Эта тема Германа очень интересовала.
– Я еще специально у ребят по комнате спрашивал, – Рене плюхнулся прямо поверх чьих-то конспектов, отчего столешница под ними надсадно скрипнула, – у них все было в порядке. Свитки в животе, достал, полоснул и – гуляй, солдат, собирай шишки.
Герман спихнул его со стола и потер переносицу. После возвращения он тоже прислушивался к разговорам курсантов. Сперва напуганные, а после довольные первой в жизни боевой практикой, они демонстрировали друг другу следы боевых ранений и пересказывали изрядно приукрашенные подвиги. Сначала Герман думал, что «сбой» произошел только у его команды.
– Кому-нибудь еще рассказывали об этом?
Девушки отрицательно покачали головами.
– Разве что Ролан со своим белокурым дружком растрепали, но и то вряд ли, – встряла Ситри. Она казалась спокойной в отличие от своей подруги.
– Учитель Эрно в курсе всего, что происходило, – уверенно заявил Герман спустя минуту напряженного молчания. – Иначе откуда он мог знать о самоназначении Ролана и об остальных деталях практики? И раз он молчит, значит, на это есть какие-то причины.
– Проверка? – предположил Рене.
– Возможно.
– Но это подло, – возмутился Альберт. – Почему для кого-то практика должна проходить по инструкции, а для кого-то нет? И зачем нас проверять?
– Если это не проверка, нам лучше молчать. В ближайшее время нас, скорей всего, по одному вызовут в деканат. До того, как мы натворим дел. – Последние слова Герман адресовал Стефании. Девушка исподтишка показала язык и сжала руку Берта так, что тот не сдержал вскрика.
– Вы просто ничего не понимаете, – ядовито заявила она, и Рене вызывающе хмыкнул:
– Ну так объясни нам, раз такая умная.
Стефания резко побледнела, дернулась к обидчику, но Альберт вдруг проявил твердость и силой усадил девушку себе на колени. Причем, судя по ошарашенному лицу, добивался он чего-то другого.
Совещание стремительно превращалось в балаган.
– Нужно решить, что мы будем говорить в случае допроса, – повысил голос Герман, без особой надежды взывая к здравому смыслу товарищей. Но Стефания подхватила Ситри под руку и потащила к выходу.
