Она улыбалась. Приветливо и грустно. Она не ждала его так скоро. Серые глаза смотрели в душу, и он казался себе прозрачным. Она знала, о чём он думал всё это время. И знала, о чём он думает сейчас. Знала, что он чувствует. И всё равно улыбалась. Она всегда ставила его интересы выше своих желаний…
Ему столько хотелось сказать! Хотелось объяснить, как вышло, что сейчас перед ней стоит совсем не тот Эштон, которого она помнит. Он мало изменился внешне, но она же видит, что он почти неузнаваем.
Он запутался. Из всех слов, теснившихся в сознании, на язык упало только одно:
— Прости.
Он хотел сказать, что всё было бы иначе, если бы… Он хотел сказать, что остался бы прежним… Он хотел сказать, что стал бы совсем другим… Он хотел соврать.
Силы возвращались. От осознания, что стоит только захотеть — и время повернётся вспять, бросило в жар. Скрипнули шестерёнки. Что-то заворочалось в глубине окружающей темноты. Что-то услышало его мысли и пошло разматывать ленту его жизни, стирая последний год. Два года. Три…
— Ты бредишь, Эш.
От её тёплого взгляда почему-то стало холодно. Фигура Патриции потемнела, контуры её размылись, поплыли мягкой глиной. Он всё ещё смотрел в её глаза и не видел их. Не помнил.
Тик-так.
— Пэт… — он потянулся к ней, но рука ухватила пустоту.
Тик-так.
Тёмная больничная палата. Жёлтый свет фонаря растёкся по обшарпанному полу. Девочка. Маленькая, бледная, почти сливающаяся с белой постелью. Только рыжие волосы горят на подушке.
Тик-так.
Выбирай, Эштон. Впрочем… Ты ведь уже выбрал, правда? Давно выбрал. Тем лучше. Тем проще. Ты проснёшься, и всё будет иначе. Всё в твоих руках. В руке, обхватившей тонкую шею. Девочка не может пошевелиться. Она только смотрит огромными глазами. Понимающе смотрит.
Скрипят шестерёнки. Скрипят суставы сжимающихся пальцев.
Не спорь, Скай. Ты же сам этого хотел.
Эш зажмурился. Схватил ртом воздух.
Тик-так.
Кто-то зовёт его по имени. Постоянно зовёт его по имени.
— Эш…
Тик-так.
— Эш, мне больно.
Голос ускользает, растворяется.
«Только продержись, ладно?»
Тревожный, неотрывно следящий взгляд.
«Я тебя когда-нибудь убью…»
Липкая кровь на холодных ладонях. Паника в воспалённых глазах.
«Я же не дура, мистер Скай…»
Слабые удары пульса под чужими, непослушными пальцами.
Тик. Так.
Он заставил себя открыть глаза.
Мягкие лучи солнца, пробившиеся сквозь кроны деревьев, косыми полосами лежали на стенах и потолке, золотили рыжие волосы девушки, неподвижно сидящей на краю кровати. Взгляд никак не фокусировался на чертах её лица. Жаркой волной по телу прокатился страх. Непривычное и оттого ещё более мощное чувство неподконтрольности происходящего. Тиканье настенных часов гулкими ударами отдавалось в груди, в горле, в кончиках пальцев.
