Но если бы дело было только в скорби… Оставалось ещё кое-что, до сих пор не дававшее ему покоя. То чувство, которое он испытал, узнав, что Джин избежала смерти. Эштон был в бешенстве. Он ненавидел эту девочку, жизнь которой казалась ему немыслимой, невыносимой несправедливостью. Почему она? Почему не Пэт?
Самым страшным было то, что эта обида, это сожаление, притупившись за четыре года, не исчезли до конца. И оживали при каждом взгляде на повзрослевшую Джину Орлан.
— Я решила уйти с истфака.
Эштон с трудом подавил вздох облегчения и наконец решился снова посмотреть на собеседницу.
— Почему?
— Это чужая жизнь. Я не могу прожить её за Пэт. Попробую найти что-то своё. Поступлю в медицинский. Кажется, у меня неплохие способности. Тем более так будет безопаснее. — Её губы улыбались, но глаза оставались подозрительно серьёзными.
Эштон вопросительно нахмурил брови.
— Я же не дура, мистер Скай, — усмехнулась Джин. — И не слепая. Тебе больно на меня смотреть. Настолько, что ты задушил бы меня, если бы это могло вернуть Пэт. Не хочу тебя провоцировать.
Он заставил себя улыбнуться.
— Тебе нечего бояться. Я бы никогда не убил человека. Даже если бы это могло что-то изменить.
Интересно, кого будет сложнее убедить в искренности этих слов? Её или себя?
— Хорошо, что мы никогда не сможем этого проверить, правда?
После аварии Эштон часто ловил себя на невольном вопросе: что, если бы на месте Джины оказалась Пэт? Если бы невозможный, неизвестно откуда взявшийся дар достался старшей сестре? И невидимый, но постоянно чувствующийся поводок связал его с девушкой, с которой он и без того надеялся всегда быть рядом. Чтобы его пылкие и высокопарные «Я не могу без тебя жить» приобрели конкретный, физически ощутимый смысл.
Эти фантазии были приятными, но слишком далёкими от реальности. Эш очень быстро понял: ничего бы не было. Потому что любящая и преданная, но нежная и мягкая Патриция не смогла бы его спасти. Податливая, как глина, она не стала бы противиться воле своего скульптора. И отпустила бы его в вожделенную бездну.
А эта девчонка удержала. Вцепилась мёртвой хваткой — из принципа, из упрямства. И вытащила. Сжав кулаки, скрипя зубами и наплевав на его собственные желания и требования. Ей некогда было отвлекаться на одновременно благородное и малодушное нытьё. Она спасала ему жизнь. Пока хватало сил.
Пэт наконец-то снова стояла перед ним. Такая же, как десять лет назад. И было странно думать, что теперь она младше Джин. Навсегда младше.
