Она смотрела в упор, прямо, как бы требуя ответа, не допускающего отказа. Павел Карлович мешкал: не все было ясно. Почему Варвара Николаевна говорит не от собственного имени, а подчеркивает: «Просьба у нас…», «Мы готовим». Кто это «мы»? Почему книги предназначаются рабочим? И с какими другими книгами будут соседствовать астрономические?
— «Мы» для вас пока это я, ладно? — улыбка смягчила решительное выражение ее лица. Он уловил чуть заметное ударение на слове «пока». — Почему для рабочих? Именно для рабочих?
Варвара Николаевна молча прошла несколько шагов. И, не ответив, сама обратилась с вопросом:
— Вы когда-нибудь видели, как живут рабочие? В прохоровских спальнях бывали? Нет?
Она качнула головой, словно подтверждая, что в прохоровских спальнях он не бывал и вообще о рабочих знает мало.
— Они строят дома, а сами живут в бараках; они ткут ткани, а носят отрепье; они добывают уголь, но дрожат от холода; они пекут хлеб, а досыта не едят…
Варвара Николаевна не повышала голоса. Ему почему-то захотелось возразить на какой-либо из ее доводов, но возразить было нечем.
— Чтобы продлить существующее положение, — продолжала она, — рабочим внушают: нынешний порядок незыблем. Их дурманят религиозными баснями, держат в плену суеверия. Мы… — она опять сказала «мы», — решили развеять этот дурман. Надо помочь рабочему познать явления природы, законы развития общества. Тогда он непременно изгонит тех, кто не дает ему жить по-человечески…
Они расстались на Новинском бульваре. Палые листья зашуршали у нее под ногами. Она исчезла так же внезапно, как появилась.
Пахло прелью осеннего увядания. Небо, опрокинутое в лужи, сверкало промытой синевой. Желтый кленовый лист с тонкими прожилками плавал в воде.
По аллее бульвара в низкой деревянной коляске, отталкиваясь руками о землю, катился безногий солдат, должно быть вернувшийся из Маньчжурии. Колеса оставляли на земле неглубокий след.
«Так вот она какая, моя курсистка…»
Он свернул к Никольскому, думая о решительном взгляде своей ученицы, о той убежденности, с какой она говорила, и почти у самого дома вдруг вспомнил, что они не условились, где и когда встретятся.
Спустя пять дней она догнала его после лекций в Мерзляковском переулке точно так, как в первый раз.
— Я не очень поторопилась, придя за списком? — спросила Варвара Николаевна.
Он передал ей список: «Рассказы о земле и небе» Иванова, «Общедоступная астрономия» Фламмариона, «О том, что видно на небе» Клейбера, «Астрономические вечера» Клейна.
