поздно. Он расспрашивал меня о делах дома, куда ездили мой отец с дедом, что
привезли, и я, довольный вниманием взрослого, подробно рассказывал, куда и
зачем, и за сколько продали, чтобы купить лесу на постройку дома. Я гордился тем,
что много знаю, а дяденька Хведько меня внимательно слушал и нахваливал. Не
знал я, что изо всех своих детских силёнок я помогаю дяденьке писать донос. Не
забыл я и про гармошку. Отец мой с детства мечтал научиться играть на гармошке,
чтобы гулять по деревне, песни петь и самому себе подыгрывать, но всё как-то не
получалось, и холостым не купил, и после женитьбы мечта не сбылась, нужда и
скитания с места на место, не до гармошки. Потом осели мы, наконец, в
Курманкаеве, начали дом строить – и отца посадили. Но что здесь важно? Перед
тюрьмой он успел всё же купить гармошку и научиться пиликать на ней «Ты,
Подгорна, ты, Подгорна, золотая улица, по тебе никто не ходит, ни петух, ни
курица» – такие припевки. А годы были голодные, тридцать третий, тридцать
четвёртый, я помню лепёшки из лебеды, чёрные, глиняно-тяжёлые, они распадались
в руках. Зимой тогда ещё ходил тиф, я в сумерках приникал к окну и жадно смотрел
на снежную вечернюю улицу, ждал, когда же пойдёт по дороге этот страшенный
тиф, его все так боялись. Отец с дедом постоянно что-то покупали, продавали,
меняли, помню, как-то пригнали сразу трёх лошадей, и однажды отец явился домой
с гармошкой и три дня не выпускал её из рук, у всех уши опухли от «Во саду ли, в
огороде». Если бы Хведько это слышал, он бы написал свой донос раньше. Но и так
вся деревня про неё узнала, и когда пришли описывать для конфискации, то в
первой строке вывели: «Гармонь тульская». Перед тем, как пришла милиция, я
видел сон: катался мой отец на коньках по речке Дёме, голый скользил по светлому
льду. И провалился в прорубь. Отчётливо я всё видел, прямо как на картинке,
рассказал маме, она сразу передала отцу, потом пришёл дедушка по матери
Митрофан Иванович, пришлось и ему рассказать. Я запомнил их встревоженный
интерес. Родня моя с малышнёй не общалась, детей взрослые прогоняли, а тут вдруг
ко мне такое внимание. «Твой батька вынырнул?» – уточнял дед. Нет, отвечал я, как
провалился, так больше и не показывался. Через два дня явилась милиция, забрала
