дней. «Подними брюшину, вон ту часть! – скомандовал он. – Отверни тонкий
кишечник! Не умеешь вскрывать, а берёшься!»
Я стою, соображаю, как вывернуться, а он на меня все шары валит. У меня
руки задрожали от бешенства. «Мы удалили почку! – заорал я – Единственную!»
Пульников завизжал: «Ты думай, что говоришь! – Он студент, понимаете? У него
диплома нет!» – «Есть предложение успокоиться, – сказал Стасулевич весело. –
Сколько почек у человека, зека Щеголихин?» – «Понимаете, гражданин начальник,
здесь врождённая патология. Бывают случаи. В Берлинском музее есть телёнок с
двумя головами». – Я с трудом говорил, я психанул удивительно быстро, будто
полыхнула искра по бензину. Я был недоношенный врач, но я хорошо помнил
анатомию. Вериго, например, тоже окончил четыре курса, их так и называли тогда,
зауряд-врач, вручили диплом, нацепили шпалу в петлицу – и на фронт.
«Хирург допустил ошибку?» – голос Комсомольца суровый. Обращается он ко
мне. Сейчас я прозектор, ставлю окончательный диагноз, выношу приговор
лечащему врачу. У меня уже псих прошёл, я начал вдумчиво излагать то, что нас
могло спасти. Больной погибал от застоя крови в портальном круге. Нам его
доставили в стационар еле живого. Мы срочно взяли его на операцию по
жизненным показаниям. Он уже был не жилец, – я перескакивал с латинской
терминологии на житейские понятия.
«Всё подробно записано в истории болезни», – перебил меня Пульников.
«А если бы не удалили?» – резонный вопрос. Комсомолец спрашивал только
меня, хирурга он совсем не слушал, будто поставил на нём крест. – «Он бы всё
равно помер, – твёрдо сказал я. – Перекрут мочеточника, это уже конец. Операция –
единственный выход». – «Это называется выход? – Комсомолец кивнул на труп. – А
что мне писать?» – «Записывайте, – продиктовал ему Пульников. – Смерть
наступила в результате уремии. Прошу вас, гражданин лейтенант, пройти в
стационар, там история болезни, мы с вами внимательно всё проанализируем».
Они ушли, а я начал убирать внутренности со стола обратно в чрево и
зашивать труп. Я был оскорблён и растерян. Сцепился с хирургом, как как ханыга-
шаромыга. Но в чём я виноват? По его мнению, я вместо почки должен был
показать какую-нибудь кишку Комсомольцу, и назвать почкой. Мулярчик так бы и
