— А мы с тобой кто такие, Вася?
— Мы не богатые, у нас лишнего нет.
— То-то вот, парень, не богаты… Трудно, брат, на ноги встать.
— Ничего, тятька, подожди, я подрасту, заживем.
— Как же это?
— Я артистом буду, стану деньги зарабатывать, вот ты и поправишься.
— Ну ладно, а вдруг ты выучишься, уедешь в город и забудешь своего тятьку?
— Нет, я тебя не оставлю.
— Ладно. А пока что мне надо тебя не оставить. Вон видишь, у тебя сапоги порвались, пиджачишка подходящего нет…
— Ничего. Только вот ребята смеются… Да мне наплевать.
— Вот ты какой у меня!
— Я, тятька, не прошу. У других вон и хлеба не хватает, а мы ничего.
Наложив полный воз дров, тронулись обратным путем. Васька сидел на дровах, а Федор Дмитриевич шел рядом с возом.
Таяли, исчезали блеклые вечерние краски. Грязное небо уже не казалось таким холодным. Кусты, неподвижные и жуткие, выплывали навстречу, а черные платки с желтыми цветами старуха-ночь уложила в коробушку… Вместе с ушедшим днем улетела, рассеялась и Федькина тревога — даже раскаяние шевелилось в нем, он жалел, что так сердит был с женой сегодня, и решил ничего не говорить ей. Главное, не думать, не думать… Это все от думы, сгоряча. Ничего не случилось. Все по-старому.
Устыдился Федор Дмитриевич своей временной слабости — вспомнил, что стоит общественное дело, и решил посоветоваться со своим приятелем Андреем Ивановичем, секретарем волостного партийного комитета.
Андрей Иванович встретил его приветливо, спросил, как дела. Федька рассказал ему о своем разговоре с мужиками в поле.
— Так, так, — проговорил Андрей Иванович и задумался.
— Семен у них сила большая.
— Знаю, хулиган известный… А ты, дружище, вот что: кажется мне, горяч ты больно. Тут, знаешь, надо делать осторожно.
Федька вопросительно посмотрел на него.
— Так прямо, как мы с тобой говорим — нельзя.
— Это я понимаю.
— Ну вот… Ты сначала попробуй-ка подойти этак, как будто тебе все равно. Ну знаешь?.. Вот видишь, ты ляпнул, что ему мягко досталось, задел его, а так-то сначала не надо бы… Ты попробуй. А если не выйдет — чего там трусить! Узнал, что большинство за тебя, и шатай.
— Покос тоже надо бы поверстать.
— Вот и дуй.
Вечером Федька собрал сход.
— Что опять за беда? — спрашивали мужики. — Кажинный день сход!
Федька начал издалека. Сначала заговорил о крестьянском займе, рассказал случай, как один мужик в соседней волости на облигацию пятьдесят рублей выиграл.
— Да и я, наверно, тоже выиграю, — добавил он. — У меня как раз та серия.
