Наверное, потому что она была платиновой блондинкой и
часто картинно взмахивала рукой.
— Вот вообще не то говорит, вообще не то, — пробормотал Мажарин с улыбкой, — беги,
Витя, беги…
Марина, не сдержавшись, снова громко рассмеялась и снова привлекла к ним всеобщее
внимание.
— Всё, Мажарин, пошли отсюда, с тобой невозможно на людях находиться.
— Наконец-то, — проворчал он, поднимаясь с кожаного дивана. — Только воды надо взять с
собой, а то мне точно ночью в ломы будет вниз бежать.
Они свернули в кухню, и Маринка тут же оказалась прижатой к стенке.
— Отпусти меня, пьянь озабоченная, — хохотнула, не сильно вырываясь. — До комнаты
хоть дойди.
— Сама виновата. — Куснув за подбородок, отстал от нее и взял из холодильника бутылку
минералки.
Они взбежали на второй этаж.
— Господи, как тут сексом можно заниматься, тут же стены, кажется, картонные, —
выдохнул Стэльмах и наконец закрыла дверь в комнату, отрезая
их от внешнего мира.
На самом деле ей тоже давно хотелось уединиться, занявшись любовью, но не могла отказать
себе в удовольствии немного побесить Серёжку.
— Нормально можно. Витька сейчас пойдет свою амебу среди сосен выгуливать, Арсюша
Нинку тискать, не до нас им будет. Да и похрен мне на
всех, если честно.
Не дал Маринке и в комнату пройти, зажал тут же у двери. Взял в руки лицо,
поцеловал губы, сначала тепло скользнув по щеке. И что-то
оборвалось внутри сразу, рассыпалось. Наверное, остатки терпения.
— Замучила ты меня сегодня… — громко выдохнул.
Жар ее тела сквозь одежду. Прикосновение. Поцелуй. Влажное скольжение
языков. Цепная реакция, разрушающая реальность. И в голове
помутнело. Как будто темнее стало в комнате. Но свет сейчас не нужен. Они друг друга
знают на ощупь, на звук, на запах…
— Я знаю. Я специально… — поймала ртом выдох, захлебнувшись возбуждением.
Его возбуждением.
Почему от касания губ с ума сходили, черт его знает. Но присасывались, как полоумные, и
не могли отпустить. Вцеплялись до онемения. Начинали
кусать. Мучать. Просили друг у друга еще и еще, зверея от желания. Будто пили с губ и
языка, стремясь утолить дикую внутреннюю жажду.
Романтично-медленно ни хрена, блин, не получалось.
Сжав руками и делая глубокий рваный вдох, Мажарин приподнял Марину, придавливая к
двери своим телом. Она обхватила его ногами, и от
простого, но плотного соприкосновения с ним еще в одежде голова закружилась.
— Кайфа хочу… много… — горячим шепотом.
— Прям много?
— Да. Всю тебя затрахать. Всю… — Терся раскрытым ртом о шею. Слегка вонзал зубы.
