— Пьянь, — засмеялась Марина, поёжившись, и потянулась к его губам.
— Отвали.
— Неа, — смеющимся ртом приникла к нему.
— Отвали, говорю, — не разжимая рта.
— Не отвалю, говорю.
— На. — Мажарин засмеялся и расслабил губы, чтобы мягко поцеловать Маринку. Слегка
укусил. Его возбуждало даже слабое движение воздуха у
щеки — от ее дыхания. А она целоваться лезет. При всех.
— Ладно, потом пойдем в комнату, я тебя завалю.
— Сейчас меня завали. — Смотрел на нее с полуулыбкой. Сначала в глаза, таким взглядом,
от которого всё внутри переворачивалось; потом на
губы — жарко, и с таким желанием, которое оставляло без кислорода в легких.
— Я знаю, о чем ты думаешь.
— Конечно. — Обвел указательным пальцем ее подбородок, нижнюю губу.
— Всё, Мажарин, тебя уже переклинило. Я вижу.
Скользнув рукой по лицу, обхватил за шею и притянул к себе. Крепко обнял за плечи.
Маринка рассмеялась и жарко поцеловала его чуть ниже уха.
— Что ты делаешь… — прошептал Сергей, сильнее стискивая Маринкины плечи и пытаясь
усмирить.
— Вы за стол сядете или так и будете валяться на диване? — спросил Витька, прервав
активный разговор и отвлекаясь на Марину с Сергеем.
— Мы уже обожратые, нам и тут хорошо, — довольно выдал Серёжа.
— Сладкая наша парочка. Мажар и Мажарочка, — посмеялся Савин.
— Завидуй молча.
— Марина, чего Мажара бушует?
— Спать его пора укладывать. Грудь требует.
Компания, сидевшая за столом, взорвалась веселым смехом. Все уже успели привыкнуть к
их откровенным шуточкам.
— И не только грудь, — добавил Мажарин.
— Маринка, так иди укладывай, не мучай, — засмеялась Нинка.
— Сейчас пойду.
— Придурки, — по-доброму усмехнулся Савин.
Как и планировали, на выходные уехали за город. Сняли дом и теперь наслаждались свежим
воздухом, природой и ничегонеделаньем. Правда
Мажарин с удовольствием всё свободное время провел бы с Маринкой в кровати, а не за
столом.
— Я ж говорил, поп-корн надо было купить.
— Зачем? — подняла на Сергея взгляд, и он еле заметно кивнул на Савина и его девушку.
— Попьют, поедят и телек сядут смотреть.
Марина, уткнувшись в мажаринское плечо, прыснула со смеха.
— Угу. Я тут для Витьки стараюсь, пошлости отпускаю, думаю, Олеся проникнется и
сделает ему приятно.
— Дошутишься сейчас, лебедь белая так проникнется, что пешком в Москву уйдет.
— Блин, об этом я не подумала.
Пока переговаривались между собой, прослушали, о чем говорили за столом ребята, и до них
донесся только обрывок фразы Савина:
— …волшебное слово.
— Пожалуйста, — скупо улыбнулась ему Олеся, «лебедь белая», как прозвал ее Сергей.
