Завлекательная тактика увенчалась успехом: Тимур предложил посидеть («Уж полночь близится…» — начал я набивать цену. — «Детское время!»), покурить («Не курю». — «Ну, со мной посидите, я целый вечер терпел».), поговорить («Согласен».)
Лавка в густых кустах, не персидских, не из сада, бедных, но тоже изо всех сил благоухающих. Не хотелось мне ворошить секреты, да еще с таким типом, как Страстов, но я должен раскрыть тайну этой семьи, иначе тайна меня задушит… проще говоря, меня посадят.
— Скажите, Федор Афанасьевич болен чем-то серьезным?
— Не слыхал! А что такое?
— Просто меня поразило условие вашей женитьбы: дождаться смерти отца.
— Это ее условие, она очень к нему привязана.
— С Юлой не было таких препятствий, а?
— Вы на что-то намекаете? Я не понял. — Фотокор закурил; пламя зажигалки вырвало на миг усмешку красных губ, как улыбку чеширского кота, которая витает виртуально, отдельно от серьезного лица.
— Она говорит, что я к ней подкатывался, а вам завидно? — Он засмеялся, и вновь сигаретная вспышка озарила серьезные глаза. — То ли вы наивны до дурости, Алексей Юрьевич, то ли дьявольски расчетливы, не могу вас раскусить.
— Это хорошо.
— Так знайте: невесте своей я рассказал, что был увлечен ее сестрой. И что в этом противоестественного, скажите на милость? Они похожи — внешне — на свою мать.
— Может, вы и матерью увлекались?
— У каждого (даже у вас!) есть свои «скелеты в шкафу»… «разве мама любила такого»… но никогда в сексуальном плане меня не интересовали чужие жены. Ей-богу.
Любой на его месте давно послал бы меня куда подальше. Что его удерживает?
— Что еще вам Юла рассказала?
Вот что удерживает! К сожалению, ничего; ни разу она даже имени его не упомянула… впрочем, тогда в ЦДЛ: «Лада — стерва, Юлик — придурок, Тимур (тут пауза, заминка, она выпила вина) — папараццо со всеми вытекающими пакостями…»
— Кое-что рассказала, — ответил я туманно.
— Какой же вы все-таки сплетник, — не выдержал Страстов, — ходите, вынюхиваете, разносите… натуральный папараццо!
— Ну, кто из нас… Наконец-то вы возмутились, я просто дивился на такое терпение в ответ на мои провокации.
— Нет, в чем интрига? — разгорячился Тимур. — Скажите!
— Люблю сплетни.
— Ладно, за сплетника извините. По-видимому, «провокации» ваши имеют какую-то цель. Какую?
— Я скажу вам, только ответьте на мои вопросы.
— Попробую.
— Что вы делали ночью с четверга на пятницу на озерах?
— Вы ревнуете, — вдруг сказал он. — К обеим? Нехорошо. Еще на юбилее я заметил, как вы ринулись искать Маню…
