Я перебил:
— Кстати, вы мне напомнили. Кто предложил посмотреть передачу «Русский Логос»?
— Я.
— Вы знали, что там выступает Юла?
— Ну да, кто-то в Останкино говорил… Не помню кто, там такой сумасшедший дом.
— Ладно, оставим. За вами — ночь.
— Это очень личный момент, зачем она вам рассказала?.. — досада прозвучала в его голосе. — Мне не спалось, я пошел на озера прогуляться.
— Во сколько?
— Похоже на допрос, — проговорил фотокор медленно и серьезно. — В первом часу.
— Пошли за Маней?
— Нет. Но предполагал, что она может быть там с отцом.
— Они так поздно гуляют?
— Случается. Я проходил по галерее мимо детской, увидел в окно, что Мани нет.
— А Федор Афанасьевич?
— За ним не проследил, к сожалению. Но на озере, на дальнем, что ближе к Чистому Ключу, я видел только Маню. Она сидела на берегу и дрожала от холода. Совсем без сил, весна, знаете, экология…
— Да зачем Маня пошла ночью на озера?
— А она что говорит?
— Ваши показания совпадают. Когда вы ей сделали предложение?
— Вот тогда и сделал. Все. Теперь удовлетворите мое любопытство. К чему этот допрос?
— Хотелось побольше узнать о сестрах Старцевых от старинного друга семьи. Не больно-то вы меня удовлетворили.
— Взаимно. Вы собираете информацию, имея виды на старшую? Не очень благородно, зато осмотрительно.
— Дело в том, что Юла исчезла.
— Как это?
— В том-то и дело, что не знаю. Мобильник ее дает длинные гудки.
— Но при каких обстоятельствах?.. О! — воскликнул Тимур. — Вы расспрашивали Федора, уже зная об ее исчезновении?
— Не хотел волновать отца заранее.
— И ваш сон — не сон? — догадался прыткий папараццо. — Бревенчатая изба, в которой пролита кровь Юлии Глан…
Я перебил:
— Уже репортаж сочиняете? Надеюсь, газетных сенсаций сейчас не последует. Доживем до понедельника.
— Не волнуйтесь, я старый и верный друг, — поставил он меня на место, но между прочим, рассеянно, и продолжал, демонстрируя память: — Бревенчатая изба в лесу под замшелой крышей, русская печь, свеча, кровь на пурпурном ковре, там кто-то лежит… Кто — Юла?
— Об этом я расскажу в «органах».
— Зачем так сразу?..
— Уже двое суток прошло.
— «Что вы делали в ночь с четверга…» И вы смеете меня подозревать!
— Знаете, вы не «жена Цезаря»…
— А вы? Что вы делали, Алексей Юрьевич, в том лесу?
— В каком?
— В таком! Где пурпурная комната.
— Вино пил.
— Смело! — фотокор затянулся, вновь просверкнув своей кошачьей усмешкой и, по привычке к «поэзии», забормотал: — «В том лесу белесоватые стволы выступали неожиданно из мглы, из земли за корнем корень выходил, словно руки обитателей могил…» — вытянул руку ладонью кверху. — Однако дождик начинается.
